хозяин.
– Господа, сейчас вам подадут ранний обед, как это было принято в старину. Туалетная комната находится здесь, – сообщил он и указал на дверь справа от входа. – Вас будет обслуживать Генриетта.
Когда Виктор внимательно нас оглядывал, я встретился с его взглядом, пристальным и изучающим, словно он хотел прочитать мои мысли. Так больше ничего и не сказав, граф учтиво кивнул и вышел.
Еще раз осмотрев фотографии, я попытался понять, что за человек этот Труа, на равных общающийся с людьми высокого полёта. Снимки были сделаны на официальных приемах, на отдыхе, на яхте, в шезлонгах у моря, на поле для гольфа. Стоп, но это же не Виктор, а его родственник. Ну, конечно! Я хлопнул себя по лбу. Конечно, это его отец. А здесь, похоже, его дед. На пожелтевших старых фото граф точно не мог оказаться, поскольку на вид ему сейчас сорок пять – пятьдесят лет, но как же они похожи друг на друга, просто не отличишь!
– Ты чего себя по башке бьешь? – поинтересовался Вэл. – Думаешь, твой мозг завис, и тебе этот зоопарк мерещится? Тогда это групповой глюк. Ну и где обещанный обед? – спросил он и облизнулся.
Мой взгляд остановился на трех фотографиях, висевших особняком у окна. На первом пожелтевшем снимке рядом с дедом Виктора Труа стоял молодой юноша в черном костюме, шляпе, белой рубашке и галстуке. Взгляд у него был цепкий, уверенный, губы плотно сжаты, лет сто назад он сошел бы за молодого американского гангстера. Этот же человек в более зрелом возрасте присутствовал и на втором фото, где стоял рядом с отцом Виктора Труа. Черные волосы незнакомца были зачесаны назад. Они оба держали в руках теннисные ракетки и приветливо улыбались. От этих людей исходила уверенность, сила и финансовое благополучие. На третьем цветном снимке был изображен уже сам Виктор и седой пожилой джентльмен в смокинге и галстуке-бабочке со снисходительным взглядом человека, повидавшего многое на своем веку. Я сразу же узнал своего хорошего знакомого Питера Флеминга – воротилу финансового и криминального мира Парижа.
«Действительно, мир тесен, – подумал я, – неожиданно встретить в такой глуши фотографии блистательного Питера Флеминга».
Мои размышления прервал обиженный голос Вэла:
– Генриетта планирует здесь появиться? Мы сегодня обедать будем? Ох уж эти женщины!
Не успел он произнести эти слова, как двустворчатые двери с треском распахнулись, словно от ноги ковбоя в техасском салуне, и в горницу въехал мини-электрокар желтого цвета. Я уже не удивился, когда увидел за рулем шимпанзе в белом чепце и переднике, с пристегнутым на груди бейджиком «Генриетта». Официантка лихо затормозила перед столом и нажала на расположенный справа от руля рычаг, тут же с тихим жужжанием заработал подъемник, и по полозьям плавно и торжественно поднялся поднос с глиняными горшками. После еще одного нажатия он мягко опустился на столешницу.
Генриетта вылезла из кара, сделала галантный