базар. Ризенгрос пугал и поражал его своим многолюдьем, бешеным темпом жизни, огромными размерами; его рынки и базары – разнообразием товара, дворцы – роскошью, дома – замысловатой архитектурой. Казалось, здесь было все. Многое Клерви видел впервые. Здесь было намного теплее, чем в его родном Половрике, но это не нравилось Клерви, привыкшему к северному климату. И люди здесь совсем другие, думал Клерви. Он смотрел на обувь, которую они носили, – и думал, как можно сделать такую. Здесь у людей были совсем другие вкусы, да и вообще другая жизнь. Вспомнив свое ремесло, он вдруг спохватился и о том, что он теперь не просто сапожник. Что у него есть дар предсказателя. Он впервые задумался над этим, гуляя среди торговых лавок. Он не мог понять, какие чувства вызывал в нем этот факт. Что это значило для него, и как теперь изменится – или не изменится? – его жизнь.
Он написал письмо Лори, пропитанное его искренним чувством, и заплатил торговцу, направлявшемуся в Половрик, чтобы тот передал его девушке. Клерви не знал, что письму будет не суждено попасть в руки Лори.
В один день карлик, бывший одним из многочисленной прислуги в замке, – его звали Тор, как потом узнал Клерви, – постучал к Клерви и предупредил, что нынче вечером он отправится в путь. Клерви взволновался и принялся судорожно собирать вещи. Хотя Клерви отпирался, Ганимед дал ему пару золотых, и молодой человек купил все необходимое ему для путешествия. Ему было приятно одеть новую коричневую куртку, плащ-накидку на металлической застежке и новенькие блестящие дорожные сапоги. Впервые в жизни он пристегнул к поясу меч. Собранный, он уселся на кровать и принялся ждать, оперев подборок на сжатые в кулаки руки.
Вечером к нему зашел Тор и проводил его в зал, в который он впервые попал прямо из Половрика. Клерви казалось, что тогда он был другим человеком. На полу была все та же яркая мозаика, изображавшая цветок. Чуть позже в зал вошли одетые в дорожные плащи Никанор, Ганимед и еще один волшебник, облаченный в белоснежную мантию, ниспадавшую до пола широкими складками. Ганимед сразу же представил Клерви мага – это был Энрид, верховный маг Ордена Света, единственный маг высшего уровня в своем ордене. Клерви заметил, что, не смотря на возраст, ярко-голубые глаза старца были удивительно ясными и лучистыми. У него были длинные белые волосы и борода, как у Ганимеда – только еще длиннее и еще белее. Он весь словно светился. Клерви зачарованно разглядывал его, удивляясь про себя, как можно носить такие белоснежные вещи, и умудряться не запачкать ни миллиметра ткани. Энрид держался с достоинством, лицо его выражало глубокую мудрость и спокойствие. Взгляд его был внимательным и проницательным, и вместе с тем очень спокойным. Казалось, от его ума ничто не может ускользнуть. Клерви чувствовал, будто от Энрида исходило ощутимое тепло, и в зале от его появления стало светлее. Он дивился этому сильному белому волшебнику. Ему было страшно