в любом случае было надо. А не поступишь – не только здесь облом, но ещё и два года в армии едва ли прибавят оптимизма молодому человеку, стремящемуся сделать первый шаг на длинной карьерной лестнице на неизвестно какие доступные высоты…
А теперь поместим нашего героя в ситуацию, когда он впервые и по-настоящему всерьёз задумался о своём будущем месте во вселенной. Конечно же, мы раздумываем об этом постоянно, день за днём, но всегда это происходит на уровне беспочвенных мечтаний и туманных предположений, однако рано или поздно мечты обязаны закончиться и смениться чётким планом действий. Тут уже выбор не так широк, как казалось ранее, но при этом более различимы границы, заступать за которые не то чтобы нельзя, а просто не удастся. Эйфория из головы пока не выветрилась, но уже реальней начинаешь оценивать свои возможности и силы. Отсекаешь то, что тебе явно не по плечу и не по интересам, хоть и не оставляешь тайных надежд пробить нависшие над головой стеклянные непробиваемые потолки. Кому-то же такое удаётся!
К слову сказать, будущая инженерная стезя вовсе не была в числе приоритетных в Яшкиных планах по завоеванию своего места в мире. Правда, и выбор после отсеивания лишнего и недоступного оставался не сильно большой – техника, литература или музыка, но с последними он благоразумно решил повременить… Вот бы когда-то удалось органично совместить все эти три вещи в одной будущей профессии!..
Но пока, не забегая вперёд, вернёмся в Яшкины студенческие годы. Итак, место действия – колхоз, картофельное поле. Время действия – осенняя уборочная страда, на которую каждый сезон с начала сентября и до белых мух, то есть почти до декабря, выезжают студенты с первого курса по пятый. В пустынных институтских аудиториях и коридорах всё это время уныло гуляет холодный ветер и хлопает незакрытыми ставнями окон. Счастливчики, избежавшие осенней колхозной барщины, даже не являются в аудитории, лишь приходят для каких-то непонятных «работ на кафедре», чтобы, отсидев положенные часы до обеда, спокойно удалиться домой.
А у студентов, обречённо и беспрерывно сравнивающих свою незавидную участь с участью бесправных рабов на плантациях, одна отрада – поскорее бы световой день прошёл и наступил вечер. А может быть, беспрерывно моросящий дождь усилится до такого ливня, что работать на поле уже будет невозможно, и тогда можно с чистым сердцем отправляться к себе в избу засветло, где хозяйка уже наварила большой чугун холостых щей без соли и специй, вывалила на сковороду большой шмат мяса, слегка отваренный в тех же щах, а чуть позже вытащит из печи другой чугун – уже поменьше – с разваренной до клейковины картошкой. Всё, пора развешивать на печи промокшие насквозь фуфайки, сушить сапоги и приступать к долгой вечерней трапезе.
Хотя стоп! Какая же вечерняя трапеза без местного самогона? Никак без него нельзя! Да и вообще в деревне без него нельзя. Могут неправильно понять, если откажешься, когда наливают. Хорошо, если посмеются. Хуже, если чужаком сочтут,