на свою позицию, в родные каменоломни, так как еще слушок прошел, что не все бегут, а кое-кто оказывает сильное и успешное сопротивление. Вот так и засели в скалах! Такая вот история.
– Наши штабисты Крымфронта то еще подлое племя… Тоже много о них слышал нелицеприятного, – кивает головой Сариков, – единственный кто там достоин уважения и восхищения, это товарищ Мехлис, он говорят, до последнего здесь на Керченском берегу стоял, под пулями на передовой, делал, что мог… Война как волна, смывает грязь, оставляет только то, что достойно Жизни. Кто на дно идет, как последний подлец, кто пламенем вверх к звездам возносится.
– Может и так, только наши генералы и их прислужники ближайшие сейчас на Тамани сидят, в теплых домах, и мягких койках, под солнцем греются, а мы сырой утробе земли как черви ползаем… В черном Лабиринте, где и выхода, порой, кажется нет. Какая уж тут Жизнь? Мрак могильный один…
– Это она и есть… В своем незамутненном виде. Жизнь это не только пение жаворонка поутру, но и каменные бездны. Все это одна пьеса. Только что-то мы привыкли считать благом, что-то злом. А по сути все есть единый процесс…
– Да как так? Мы ж гибнем здесь! – восклицает Немцов, – Пропадаем в мраке этом адском!
– Мы везде гибнем! – горько улыбается Сариков, – На воде, в поле, в лесу, где угодно в самой обычной жизни, ее банальной суете… Рано или поздно мы все, персонажи этого мирского театра – умираем! Хоть один человек выжил после рождения? То-то же. От этого никто не уходит. И мы не знаем, как с этим справляться, в глобальном масштабе. Смерть – это неумолимый закон. Увы… С этим ничего не попишешь… И нам здесь надо просто шагнуть вперед, взглянуть в глаза этому призраку и победить!
– Понятно, мы все уходим из жизни… Но не так же как в Аджимушкае! С таким немыслимым напряжением всех сил, и с такими невообразимыми страданиями! Просто подземная дыба какая-то… Постоянный путь по краю. Идешь как с завязанными глазами, и не знаешь что тебя в темноте настигнет. И сколько тебе осталось…
– В этом весь смысл… Ступить на запретную для всех территорию! – глаза Сарикова вспыхивают странным огнем, – Пройти Тьму и ее искушения и увидеть Новый Свет… Иную жизнь! Возможно то, что от нас давно скрывали. Разве не стоит попробовать?
– Свет… Такой ослепительный, яркий и горячий, – мечтательно тянет Немцов, – Какой он? Я уже начинаю забывать, что это! И все вокруг, и само тело – все трескается, ломается и сыплется, как эти истертые обломки забытого существования…
– Может так и надо? Это старые декорации, которые ветшают, шатаются и разваливаются… Уходят в забытие! На их месте должно появится что-то свежее, как другой плод на дереве. И оно уже где-то в пути! Что-то для нас и нами готовится! И скоро прорвется…
– И что же это такое? О чем ты? Я не понимаю…
Как в могильном склепе может вырасти роза, если перейти на поэтический язык? Как из смерти может получиться