видел вас вместе? – спросил Сиверов.
– Кажется, нет. Я перехватил его в коридоре на пути к лифту, сказал, что нужно поговорить. Дежурная по этажу разговаривала с пожилой женщиной, но та стояла к нам спиной.
– Почему в коридоре? Почему в номер не постучал?
Сиверову искренне хотелось найти для сослуживца смягчающие обстоятельства. Но для этого он должен был иметь полную картину.
– Ключ торчал в замке изнутри, я не мог открыть дубликатом. Когда он проснулся, я послал сперва горничную. Он уже давно был один, но не впустил ее, попросил прийти потом. Хотел убраться незамеченным. Тем более он не впустил бы незнакомого мужчину.
Тренированным слухом Глеб услышал в дальнем конце коридора шаги целой группы деловитых мужчин. Прибыли главные силы. Он испытал облегчение и одновременно поспешил дать виновнику ЧП несколько полезных советов. Они были сверстниками – старшего по возрасту Глеб вряд ли стал бы учить.
– Напирай, что «Восток – дело тонкое». Где тонко, там и рвется.
– Да я учился на востоковеда, ездил туда в командировки, – сотрудник обхватил руками голову.
– Не клади заранее голову на плаху. Если слишком старательно это делать, ты не оставишь начальству другого выбора. Отчитался максимально четко и жди оргвыводов.
Из группы прибывших выделялся один человек, в котором Глеб узнал напарника по «берлинской операции». Все рьяно занялись несостоявшимся куратором пакистанца, и только Шестаков с искренне огорченным видом остановился возле мерно покачивающегося мертвеца.
Заметив Сиверова, он протянул ему руку.
– Это ведь я устанавливал скрытые камеры. Надо снять их по-быстрому. Пакистанцам, конечно, не разрешат проводить собственный досмотр, но береженого Бог бережет. Наши закадычные друзья из милиции вполне могут подкинуть им улику, чтобы только нас обделать.
– Давай помогу.
– Я и фотографии отбирал. Всего было полста, не меньше. Смеялся много – бедняга ведь так и не снял чалмы. А теперь жалко его до слез.
– В самом деле жалко, – согласился Сиверов. – Не захотел работать на чужих. Это, как минимум, достойно уважения.
Их сочувствие покойнику было разным – у Сиверова буднично-спокойным, у Шестакова чересчур эмоциональным. Углы его улыбчивого рта опустились, как у куклы Пьеро, всегда веселые карие глаза поблескивали от влаги.
«Странный все-таки мужик, – подумал Глеб. – Как он держится в Комитете? И не похоже, чтоб крепкую спину имел за собой – такие смолоду тренируются курсировать между кабинетами».
Его впечатления от разговора с незадачливым сослуживцем пока никого не интересовали, он слышал через дверь, как куратору заново задают те же вопросы. Им с Шестаковым разрешили уходить – здесь в их услугах больше не нуждались.
По дороге в лифте и в фойе они успели еще немного пообщаться. Шестаков откровенно объяснил, что съемки скрытой камерой не его главная специальность, он вообще-то системный