денег. – Это хороший ответ, правда?
– Он мог бы быть и подробнее, – заметил капитан, взвешивая пачку на ладони и убирая ее в карман.
– Может быть, дорогой, может быть. Но другого ответа у меня сейчас нет, и тебе придется передать его тем, кто задает тебе вопросы.
– Как у тебя все просто, – проворчал милиционер.
– А зачем лишние сложности, э? – весело изумился батоно Гогия. – Слушай сюда, я тебе сейчас объясню. Вот смотри. Возьмем моего деда. Уважаемый был человек, хотя всю жизнь верхом на ишаке ездил. Ишаку что надо? Травки пощипал, водой из ручья запил и доволен, да? Совсем просто, слушай! Мой отец вырос, взрослый стал, в город съездил, сказал: не хочу ишака, хочу машину! Много работал, мандарины выращивал, в Москву возил, на рынке продавал. Накопил денег, купил «Волгу». Что дальше? Резину купи, запчасти купи, карбюратор барахлит – чини, днище гниет – вари… Уже сложно, э?! Я на него смотрел, думал: не хочу «Волгу», хочу хорошую машину! Деньги заработал, купил иномарку. Ай, молодец, Гогия, хорошо сделал! Электронное зажигание есть, коробка-автомат есть, кондиционер есть – все есть, слушай! Только фирменного сервиса в горах нет. Все ломается, а руками, как «Волгу», уже не починишь. Вай-вай, горе мне! Зачем сам себе так сложно сделал, э?! Горы кругом те же самые, люди те же самые, зачем на ишаке ездить не хотел? Где ишак пройдет, ни один джип не проедет. Бензин не надо, сервис не надо, даже резина не надо, слушай! Хорошая штука – ишак, а пересесть на него уже нельзя – соседи засмеют… Из простого сложное сделать легко, а из сложного простое – трудно, Володя, тяжело, дорогой! Не ищи сложности, прошу, они тебя сами найдут.
– Ну, хватит, – оборвал его пространные рассуждения капитан. – Завел свою говорильню, уши вянут. Понял я тебя, понял. А все-таки, батоно, быть бы вам поаккуратнее. Ну вот что вы творите, а? Что это такое, скажи ты мне на милость?!
Грузин, который, невзирая на просьбу капитана, уже открыл рот, чтобы заговорить снова, промолчал и вгляделся туда, куда, как указка, была направлена дымящаяся сигарета милиционера. Там не было ничего особенного: толпа у металлической лесенки уже рассосалась, на насыпи осталось всего десятка полтора человек, и автоматчики в камуфляже подносили к вагону пластиковые канистры с водой и армейские вещмешки с сухарями. Это не было проявлением человеколюбия: голод и жажда часто не просто убивают, а для начала сводят с ума. А сумасшедшему, особенно буйному, плевать на конспирацию, он кричит и бросается на запертые снаружи двери, привлекая ненужное внимание…
– А что такое, дорогой? – искренне изумился батоно Гогия. – Все как обычно. Даже те, кто говорит на фарси, должны что-то пить и есть.
– Ты дурачка-то из себя не строй, – злобно процедил сквозь стиснутые зубы милиционер. – Глаза разуй, батоно! Ты что, не видишь? Там же пацан!
– Где пацан? Какой пацан? – притворно всполошился проводник. – А, этот, – протянул он, будто только сейчас заметив мальчика лет десяти, терпеливо стоявшего рядом с какой-то женщиной. – А что