слеза капнула ей на запястье, и она замолчала.
– Мальвина Васильевна, – проникновенно заговорила я, – милая, успокойтесь. Давайте все по порядку, не упуская ничего. А я по ходу вопросы задавать буду. Время-то идет. А это не в нашу пользу.
– Да, конечно, – виновато взглянула она на меня. – В общем, в тот день я у сестры ночевала…
– В какой день?
– А, ну да… Простите. Я понимаю. Десятого июля. С субботы на воскресенье. Но живу я пока здесь. С ними. И вот утром, позавчера прихо…
– Минуточку, Мальвина Васильевна. С кем «с ними« вы живете?
– Ну, я сдала свою квартиру и вступила в строящийся кооператив. Мне так Рудик посоветовал. Сын, – пояснила она. Теперь в ее голосе почувствовалось больше твердости. – И сказал, чтобы я пока пожила у него. То есть с ним и его женой. Я уступила его просьбе. Но не ради себя, а ради будущих внуков, так как им потом…
– Понимаю, – хорошо маскируя нарастающее раздражение, кивнула я. – Так вы ночевали у сестры?
– Да. Долго засиделась там, позвонила Рудику предупредить, что останусь. Трубку, правда, Галина взяла – моя невестка. Его жена то бишь, – старалась она доходчивее объяснять, я учтиво склонила голову в знак понимания. – А когда утром вернулась, то…
– Во сколько, не помните точно?
– В половине девятого. Хотела успеть завтраком их накормить. Они по выходным долго спят. Галина-то всегда, она не работала никогда, – отпустила Луговичная шпильку в адрес снохи, и я сразу определила их отношения, – а вот Рудик отсыпался по праву. Так вот, захожу домой, иду сразу на кухню с сумками и вдруг поскальзываюсь на чем-то. Смотрю, похоже на кровь! – Она в ужасе округлила глаза и прижала руку к сердцу, вновь переживая минувшее событие. – Бросаю сумки и бегу к Рудику в спальню. Стучу – молчат. Сама вошла, а он спит как ни в чем не бывало. Но один. Галины нет. «Сынок, – говорю, – у вас все в порядке?» Он мне сонным голосом отвечает, что да. «А Галочка, – спрашиваю, – где?» Он говорит: «В другой комнате». Ну, такое у них частенько бывало. Поскандалят немного и разбегаются по разным спальням.
– А из-за чего они скандалили?
– Да, господи, – энергично махнула она рукой, – милые бранятся – только тешатся. Мало ли? Из-за ерунды всякой.
Было заметно, что тут Луговичная явно фальшивит. Почему вот только Миющенко не сказал, что она при всем присутствовала? Хотя известно, юристы матерей за свидетелей не считают, полагая, что мать однозначно дитя выгораживать станет. Но ведь не всегда. А я, в отличие от государственных следователей, к показаниям кровных родственников отношусь с особым вниманием. Часто по их лицам и жестам можно определить, врут они или говорят правду. Мне в работе это очень помогает.
– Ну ладно, давайте дальше, – сказала я, решив, что об этом поговорю с Рудольфом. – Кстати, когда вы к сестре уходили, Галина дома была?
– Дома, дома. А ушла я в семь вечера, – подтвердила она и продолжила: – Ну, я в другую комнату. Галины там нет. В ванную заглянула, а там… Ужас! Все полы в крови! – снова прижала Мальвина руку к груди. – Я скорее