вниз-вверх по своему скользкому от смазки стволу. Это был мой первый в жизни член, который я увидела так близко вживую, и я, с полностью парализованной волей лежала на жестком матрасе, воображая, что это происходит совсем не со мной.
Но моего мучителя это все явно очень возбуждало: и моя немая неподвижность, и мой безмолвный плач, и гулкая тишина этой огромной пустой квартиры. Взяв в руки свою налитую дубинку, он начал медленно водить ей по моему животу, поднялся к груди, осторожно отодвинул в сторону лифчик и начал скользить влажной горячей головкой вокруг крошечных горошин моих сосков. Поднялся еще выше и, нависнув над моим лицом, стал плавно выписывать узоры по моим скулам, подбородку, губам, размазывая мои слёзы по пылающему лицу влажным шариком своего пениса.
– Хочешь его, Маша? – в исступлении шептал он, проталкивая свой тугой, словно отлитый из резины, толстый член в мои крепко сжатые губы. Закрыв глаза от стыда и бессилия, и все еще бесконечно слабая от непонятного накатившего на меня морока, я только сжимала крепче вместе колени и цеплялась за складки натянутой простыни, как за последнее доказательство реальности происходящего и снова проваливалась и проваливалась в вязкий молочный туман летнего марева…
Видимо, я опять потеряла сознание, потому что очнулась, когда почувствовала, как безумно острая, словно удары ножом, боль пронзает мое тело, все сильнее и сильнее. Открыв глаза, я увидело над собой лицо своего насильника, ритмично качающегося живым маятником под «Вхождение Богов в Вальгалу» Вагнера, и поняла, что он уже внутри меня и раздирает на куски моё нежное розовое мясо, с каждым новым толчком загоняя остриё все глубже и глубже в тело.
Словно в кошмаре, когда ты хочешь закричать, но едва можешь разлепить сухие губы, я только лежала и хватала ртом воздух, и мои хриплые стоны отскакивали от стен…
Мне показалось, что эта пытка и Вагнер длилась часы, дни и годы, мои руки и ноги свело от бесконечной боли, но тут, издав громкий стон, под завершающие аккорды увертюры, мужчина резко остановился, и еще пару раз проткнув меня насквозь своим ножом-членом, всей тяжестью навалился на меня и замер. Я до сих пор помню его свистящее дыхание, когда, просунув свой длинный язык мне в ухо, он облизал мою ракушку и прошептал:
– Хорошая девочка, – и перекатился на бок. Он взял в руки свой полуобмякший пенис, и, как мне почудилось, снял с него окровавленную кожу, но потом я поняла, что это был гондон, который он предусмотрительно успел надеть перед тем, как стать моим первым мужчиной.
– Попей еще воды, и все пройдет, – прошептал он, снова вливая мне в рот уже успевшую стать тёплой жидкость. Я жадно пила её, благодарная ему уже только за то, что это мучение наконец-то закончилась. Он встал, потянулся всем своим стройным хищным телом и вышел из комнаты, а я поняла, что даже не могу приподняться, чтобы забрать свои вещи и уйти.
На изысканно-бирюзовом кресле с позолоченными ручками белой пенкой висели мои трусики с бюстгальтером. Подо мной было расстелено