мой собеседник все трепался и трепался над белой тарелкой. О том, как он присмотрел себе квартиру на Петроградке с лепниной на потолках. Рядом дом с пауками Лидваля. И о том, как он все там переделает под хайтек и евро, потому что не любит всю эту русскую аляповатость. И потому что сегодня другая мода. «Пора рубить бороды нашим старым домам-боярам, – говорил он, – как это в свое время делал Петр I. Надо идти в ногу со временем. И евроремонт – тоже неплохое вложение средств. С евроремонтом жилье можно сдать за хорошие деньги иностранцам. И так, риэлторствуя, на родине ждать, пока недвижимость подрастает в цене».
Я бы мог подумать, что он шутит, если бы к тому времени не был уверен, что у него совсем плохо с чувством юмора. И тут я взбесился, так что мне в первый раз пришла мысль захватить автобус с заложниками. И увидеть на первом сидении его недоуменное круглое, холеное лицо. «Нельзя класть яйца в одну корзину». Я так и видел заголовки таблоидов вместо неоновых вывесок. «Террорист-сталкер захватил автобус с туристами». «Среди жертв смертника оказался крупный бизнесмен-риэлтор».
Вместо растяжки над Невским перед моими глазами красовался заголовок: «Террористы захватили лучшего из лучших владельца квартир, коттеджей и пентхаусов».
Дети с конгресса, приехавшие со всего мира, с которыми я сейчас провожу экскурсию и рассказываю о красотах этого города, об архитекторах Гречинском и Кваренги, хотя ничего и не понимают в стилях, изо всех сил стараются вслушаться и вникнуть.
Лучшим же моим клиентом-ценителем за всю практику была пожилая дама с седым пучком волос под беретом. «Бэрэтом», – как она говорила сама. Почти вымерший вид старой питерской интеллигенции, что дорожит каждым здаием. Сухая, худая, она останавливалась у каждого дома и подолгу стояла, задрав голову и разглядывая пилястры и лепнину до тех пор, пока жилки и желваки на ее шее не начинали натянуто дрожать, словно не выдерживающие напряжения нити струн.
Однажды мы с той дамой оказались в неизвестном районе. Сначала ехали и ехали. А потом шли и шли улочками. И вот мы очутились в одном доме, который, по ее словам, должен был перестраиваться изнутри. Реконструкция, а не реставрация. Большая разница.
– Я думаю, этот дом ХVIII века, – сказала она, внимательно рассмотрев здание, и вопросительно посмотрела мне в глаза. Я ничего не мог ей ответить и поэтому отвел взгляд.
– А давайте зайдем внутрь и проверим.
И вот мы уже входим во двор через узорные, чисто питерские, ворота и попадаем в заброшенный дом на Литейном. Пустые, разбитые окна и парадные лестницы с коваными перилами. Огромное треснутое и запыленное зеркало отражает как подъем по этой лестнице, так и спуск вниз. В одной из квартир мы обнаружили несколько бездомных подростков.
– Привет, Ирек, что тут делаешь? – подошли ко мне пацаны.
– Ну вот, – сказала женщина, – вы, кажется, знакомы. Оно и к лучшему. Я как раз хотела просить жильцов сохранить этот чудо-дом.
– Не беспокойтесь, мадам, – сказал один из подростков,