как семиозис «обеспечивает преемственность смысла и только потом реализует себя в речевых практиках, оживляющих языковые семантические коды». Ключевым звеном между функциональным аспектом языка и традицией выступает творческое человеческое начало, являющееся создателем различных интерпретаций (феномена вещи, ее самости), носящих символический и в конечном счете языковой характер, одновременно прояснющее смыслы собственного бытия, суббытия [Кребель 2002: 121].
Социокогнитивный подход предполагает, что язык существует объективно в речевой деятельности людей как социальный факт и наряду с другими явлениями обеспечивает существование общества, всей духовной культуры. А. Шафф обратил внимание на социальный генезис образования и развития значения: «Значение – это типичное сокращенно-заместительное название, говорящее не о каком-то бытии (материальном или идеальном), которое было бы значением, а о людях, которые приходят к взаимопониманию, используя определенные предметы или события как средства передачи друг другу мыслей об окружающем их мире». Он характеризует значение, во-первых, как отношение или систему отношений между людьми в психологическом плане, во-вторых, как сложную систему межличностных отношений [Шафф 1963: 223, 266]. В целом концепция значения польского философа весьма неопределенна в плане попыток применить ее за пределами области научных значений и вообще отвлеченных терминов.
В работах Э. Гуссерля язык предстает как «тело мысли», как способ видения объектов (ср. у М. Хайдеггера «язык – дом бытия»), Соответственно, значение истолковано им как интенция, т. е. как связь сознания с содержанием. В операциональной концепции в зависимости от смысла слова «операция» значение трактуется как совокупность операций проверки истинности утверждения (действия, составляющие употребление данного знака, приемы, формирующие данное понятие или помогающие другим людям осмыслить выраженное понятием слово). По Ж.-П. Сартру, слово, как и мысль, направлено вовне, оно обладает интенциональностью, так как является выражением сознания, а сознание всегда должно быть сознанием чего-то [Сартр 2000: 26].
Л. Виттгенштейн, как известно, уподобляя язык совокупности «языковых игр», сравнивает его с ящиком инструментов: сколь различны функции инструментов, столь же по-разному они соотносятся с тем, что они обозначают [Виттгенштейн 1994: 90]. В результате трактовки значения слова чисто с точки зрения его применения (ср. «смотри на предложение, как на инструмент, а на его смысл, как на его применение» [Wittenstain 1958: 126]) значение знака у Л. Виттгенштейна распадается на бескрайнее море вариантов, имеющих сходство лишь с соседними случаями, да и то небольшое, так что у разных значений «нет ничего общего» в соответствии с концепцией «семейного сходства» [Wittenstain 1958: 31]. Л. Виттгенштейн не уделяет должного внимания различию между действительными фактами удаления разных значений слова друг от друга и случаями, где никакого расхождения нет.
Поздний Л. Виттгенштейн отказывается от