пустая и бестолковая. Если курьер твоего отца прибыл раньше нас, то тебя уже ищут. Нуф, возьми Ара за руку. «Цветок Пустыни» уже близко, пойдем быстрее.
Куда быстрее, хотел возмутиться Регарди, но потная ладонь мальчишки уже вцепилась ему в пальцы – и они понеслись снова.
С каждой минутой путешествие в Самрию нравилось ему все меньше. Духота раздражала, непонятная гонка утомляла, а прятки от стражи заставляли сомневаться в том, что дядя был с ним до конца откровенен. Даже если отец и не поверил в его смерть, то Арлинга сначала искали бы в Согдарии и только потом – на окраинах Империи. А Сикелия, судя по первым впечатлениям, была той еще дырой мира.
«Цветок Пустыни» оказался дешевой гостиницей, напоминающей жаровую печь. Скрипучий пол, местами устланный пыльными коврами, гортанная речь кучеяров, отдававшая привкусом меда и специй, дикая смесь запахов, из которых выделялась вонь пригорелого мяса и мочи, и нестерпимая духота, которая внутри стен лишь усилилась, убедили Арлинга в том, что сходить с борта «Черной Розы» было ошибкой.
В гостинице дядю и пиратов хорошо знали. К своим сорока Абир, наверное, был знаком со всем миром. Хозяин – судя по голосу, пожилой мужчина, – радостно приветствовал их и пожал руку каждому, обдав ужасным зловонием чеснока и грязного тела. Арлингу захотелось немедленно помыть пальцы, но, как он уже понял, вода в Сикелии была роскошью.
Знакомство Абира с хозяином не повлияло на комфортность отведенной им комнаты. Помещение было таким маленьким, что Регарди пересек его в пять шагов и уткнулся в шершавую стенку. Под пальцами осыпалась штукатурка, и прошмыгнуло что-то юркое, покрытое теплым хитином. Брезгливо отдернув руку, Арлинг выпрямился и стукнулся головой о потолок. Он слышал, что все кучеяры были низкорослыми, но, похоже, строители просто пожалели камня.
Из мебели в комнате находились лишь соломенные тюфяки, которые, наверное, служили кроватями, да медный таз с кувшином в углу. Внутренние стенки посудины были осклизлыми на ощупь, а на дне плескалась затхлая вода – путешественникам любезно предлагали ополоснуться после дороги. Регарди не смог подавить брезгливость и уступил место дяде, который вылил себе на голову едва ли не всю воду, нисколько не позаботившись о том, чтобы оставить ее другим. Впрочем, судя по звукам, Нуф и два других пирата, Гастро и Марус, не побрезговали тем, что осталось от Абира в тазу.
Понимая, что не заставит себя сесть на кровать-тюфяк, от которой пахло телами сотен спавших на ней людей, Арлинг нашел место у дыры в стене, которая должна была изображать окно. Стекол не было, и с улицы беспрепятственно залетали звуки и запахи портового города, обильно сдобренные песком и пылью. Впрочем, в комнату изредка заглядывал ветер, который приносил с собой тучи сора, но Регарди был рад и такому подобию прохлады.
Арлинг надеялся, что они пробудут в этом захолустье недолго, но дядя был безжалостен.
– Ну и пекло, – проворчал он, роясь в дорожных мешках. – Чую, что из-за этой чертовой ярмарки застрянем