а после расплываюсь в ехидной улыбке.
– Как пожелаешь.
Мой локоть врезается в ребро парня, заставив его согнуться пополам и закашливаться.
К глубочайшему сожалению, Трэвис быстро приходит в себя и выпрямляется с таким довольным выражением на лице, как будто под дых только что получила я.
Собственно, получаю.
Его пальцы в один счёт оказываются на шее и с толикой нежности сжимают её, удерживая в одном положении.
Наши взгляды сталкиваются в отражении.
Его скула касается моей, когда он приближает своё лицо к моему, отчего они на уровне друг друга.
– Мне тоже нравится наша игра, Брукс. Возбуждает, не правда ли? Кто угодно заведётся. Уверен, когда твои пальчики ныряют в трусики, в этот момент ты думаешь обо мне. О том, что ненавидишь меня. Ненавидишь, но думаешь обо мне. Это бесит тебя ещё больше. И тогда ты ускоряешься, чтобы поскорей закончить, а после ненавидишь себя и меня ещё больше за то, что не смогла перестроиться. Моешься в душе, чтобы смыть с кожи то, что получила благодаря мне, а потом ложишься в постель и снова пытаешься отмыть, только на этот раз сознание.
Он поднимает вторую руку и проводит пальцем вдоль моей, подбираясь выше по линии плеча. Его улыбка наполняется ликованием.
– Одна проблемка: тело ты способна замыть до дыр, но вот голову… – его палец шелковистым касанием постукивает висок. – Сознание никогда не отмоешь.
Я проглатываю каждое слово и выплёвываю своё с торжественной улыбкой, когда смотрю в его глаза.
– Последний раз я думала об Уилле.
– И что ты помнишь об Уилле? Ваше неудачное свидание?
– Ну, как сказать… Я бы не назвала неудачным, потому что кое-что…
– Давай, Одри, что ты помнишь об Уилле? Не заговаривай зубы.
– Тёмные, загадочные карие глаза, он улыбается каждый раз, когда смеёшься над его шуткой… – я хочу продолжить, но Трэвис затыкает меня, перехватив слово.
– Ты просто внимательная, Одри, это не новости. С таким успехом, ты могла бы запомнить каждый волосок на его заднице, это не заставит тебя что-то почувствовать. В таком случае, ты и обо мне знаешь, например, что я ненавижу тыкву. Сколько бы раз тебе не доверяли пирог, я всегда получал самый маленький кусок. Сокращала мои мучения, а?
– Тогда просто отвали, Трэвис, я не собираюсь выгораживаться перед тобой. Мама всё ещё ждёт фломастеры. Поторопись.
– Я могу задержаться, – подмигивает он и снимает тиски, выпрямляясь за моей спиной. – Поболтать, узнать, как дела или в туалет забежать. Мало ли.
Я поднимаю взгляд к импровизированному небу на потолке и вздыхаю:
– Боже, за что ты так меня ненавидишь?
Трэвис издаёт смешок, а я вспоминаю об атеизме и закатываю глаза.
– Я бы никогда не обратил на тебя внимание, если бы ты была подобием своей соседки. Но ты не она, а если и станешь…
– Ой, давай, сруби меня наповал. Ты же не думал, что я буду меняться из-за твоих извращённых замашек?
– Это могло быть весело, кроме того, о каких замашках речь?
Я