линз очков, с долькой зависти.
Наташа была даже не просто миловидна, а хороша. Или даже красива. От отца восточных кровей она приняла смуглый цвет кожи, тёмный волос и монгольского типа глаза. Восемнадцать ей дарили чистоту этой кожи и бархатность, резкую очерченность губ и живые зайки в глазах.
– Ну а я хочу ребёнка. И замуж. Платье белое, фату, – Наташа закружилась по комнате с воображаемым кавалером в воображаемом вальсе, и пока кружилась, у неё в руках оказался малыш, разумеется, воображаемый, и она его баюкала под колыбельную, которая возникла и шла потоком сквозь неё, не задерживаясь в памяти, но была очень, очень красива.
– Дети – это очень ответственно. И очень дорого, – возразила ей Таня.
– Пrавда?! – Рассмеялась Наташа. – Ты одна у нас умеешь rастить детей?
– Ладно, ладно, не кипятись. Знаешь, что давай так: ты беременей, рожай, а я тебе помогу. У меня вещи от Аньки остались. Ну, любовника себе заведу, чтоб деньгами помогал. Да и может, Игорёшка проснётся. Тоже чем-нибудь подсобит.
– Не проснётся он. Я ж его через йух кинула.
– Что-что, кого ты КИНУЛА? – Одновременно воскликнули Татьяна и Галя.
***
Галя к ним вошла неслышно, так они захвачены разговором.
– А мы только что тебя обсуждали. У тебя почти что был секс! – Поприветствовала Наташа.
– Эта дура захотела родить.
– Ты сама меня поддеrжала!
– Может – пусть рожает, – резюмировала Галя.
– Я ей то же и сказала.
– Да, но я не могу…
Подруги замерли в ожидании.
– Я с ним не пrедохrанялась…
Экран реальности ненадолго завис, затем молча мигнул, и картинка восстановилась.
– НУ И ЧТО?! – и посыпались причины, почему "ну и что".
– Да ведь он уже старый!
– Но у них с женой есть же дочка. И пrикиньте, он такой заявил, чтоб оставить всё, как есть, чтобы мне по-пrежнему с ним встrечаться, он сказал, по выходным может пrиводить ко мне Дашу. Я же чуть не обоссалась!
– Ну, Наташ… Ты такая красивая. А такие грубости говоришь, аж противно.
– А я еду в Абы-Как, в гости к Грише, – Галя вынесла "торжественный торт".
– Клёво. Севеrный олень, и моrозы.
– Величавый Енисей.
– Коrолевич Елисей, если будет сын, – отозвалась Наташа. Она оседлала невидимого оленя и красиво понеслась на нём по морозной степи. Её фата развевалась, она держалась за холку одной рукой, а другой танцевала:
– Неси меня, Олень,
В свою стrану оленью.
– Где сосны рвууутся в небо, – некрасиво пропела Галя, смутилась, но Наташа взяла её за руки и они закружились среди облаков.
– Белогrивые лошааадки – щедро делилась своим счастьем Наташа.
Таня наблюдала за ними и была не у дел. Более того, она не находила среди них себе места. Это всё-таки её квартира, её чай. И ОНА испекла пироги.
– А меня тоже Гриша в гости приглашал, – сказала она неестественно громко, через силу напрягшись, опасаясь, что её не