– тишина. Резкая, внезапная, как удар, тишина. Всесокрушающая сила так и не вырвалась наружу.
Лишь сейчас я заметил несуразность: бо́льшая часть платформы пустовала. Зачем же понадобился исполин-тяжеловоз?
Понты дороже денег, – мелькнула мысль. И в тот же миг в голове моей раздался сухой щелчок. Железный Феликс вспыхнул, на секунду меня ослепив. Запах горящей серы перебил вонь выхлопных газов.
Дым сгустился в кромешную мглу. Тьма, пришедшая из Театрального проезда на смену ослепляющей вспышке, накрыла всё вокруг Лубянки. Исчезли улицы и переулки, исчез во мраке чудовищный тягач и всё, что на нём размещалось. Исчезли двадцать шесть бакинских комиссаров. Исчезла куча мыльных брусков. Пропал нелепый и страшный герб, как будто не существовал на свете. Всё пожрала тьма, напугавшая всё живое на площади и в её окрестностях.
Стоп. Подобное где-то встречалось, насчёт тьмы пришедшей. Может, обойдется? Но как это я потерял бдительность? А, понятно: не по трудам легко взломался первый код.
Значит, нужные книги ты в детстве читал[5], – раздался внутри родной голос Володи Жеглова. О, блин! Час от часу не легче, такая осечка.
На сей раз кара последовала немедленно.
У, ё!.. – страшный удар молотком в правый висок, и вослед серия, уже отбойным.
Времени в обрез – и надо успеть…
Птицы смерти в зените стоят…
Летят самолеты – крандец мальчишу.
Ну? Ну, всё?
Нет, просто пулемёт заклинило. Возврат каретки – и по новой.
Да не хочу я, вашу мать!
Мозгоклюй долбаный…
Мама…
Уфф, отпустило. Даже не верится. Ещё бы чуть, и в самом деле – всё. Инсульт-привет. В грунт, на минус полтора. Нельзя! Нам не нужны трупы на скамейках.
Ох… Сам виноват. Тщательне́й надо. И пока неясно, сполна мне навешали или ещё осталось.
Мгла рассеялась, на Лубянке начиналось новое действо. Не вставая со скамейки, на негнущихся ногах я подошёл к самому краю площадки.
В призрачном свете очертания зданий и машин размывались. Люди в форме, дружно сняв ранцы, достают из них предметы, похожие на спаренные зимние шапки. Напяливают на головы… Наушники, да такие огромные! Вот сволочи, предупреждать же надо.
Широко открыв рот, я плотно прижал ладони к ушам.
И тут зарябило – до тошноты, до занудной боли в глазных яблоках. Земля подпрыгнула, встала дыбом и, вернувшись на место, ходила ходуном. Тугой воздух ударил в лицо, а по голеням – как доской врезали. В голове противно звенело.
Я окинул взглядом площадь. Огромная – дух захватило – круглая дыра пронзила Лубянку точно по центру. ПРОВАЛ – выплыло из глубин подсознания. Именно так – Провал – с прописной буквы.
А что же с оцеплением? Свирепый акустический удар сбил с ног почти всех – они корчились на земле. Все, кроме одного – ближайшего ко мне спецназовца. Приземистый крепыш, очень похожий на командира СОБРа из фильма «Антикиллер». Как и я – без наушников, – расставив слегка согнутые в коленях ноги, он смотрел в