порвать с работой, которую прилично иметь, и начать заниматься тем, что тебе подходит. Я не могу сидеть за столом и перекладывать бумажки. Я понял это в первую же неделю работы в «Старой Англии», но остался, потому что сразу устроил скандал и потребовал самую заурядную работу. Я долго не желал признаться, что допустил ошибку, поступив в эту фирму, и пытался полюбить свое дело. Полюбить не полюбил, но по крайней мере привык, а теперь… Теперь уже я вряд ли смогу вернуться к канцелярской жизни с девяти до пяти.
– Твоему отцу за восемьдесят? – задумчиво осведомился Саймон, а когда я кивнул, продолжил: – И ты думаешь, когда он умрет, они позволят тебе развозить лошадей по всему миру? Да и сколько ты сможешь заниматься этим так, чтобы не прослыть эксцентриком, человеком с причудами? Нравится тебе это или нет, Генри, но карабкаться по социальной лестнице вверх куда проще, чем спускаться, при этом оставаясь уважаемым членом общества.
– Значит, меня будут уважать, если я гоняю лошадей по белу свету, не вставая из-за письменного стола в «Англии», но я тотчас же потеряю это уважение, если встану из-за стола и сам окажусь в самолете?
– Именно, – рассмеялся Саймон.
– Мир рехнулся, – заключил я.
– Ты романтик, Генри, но со временем это пройдет. – Он окинул меня дружеским взглядом, допил пиво и сполз с табуретки, словно большая зеленая медуза. – Пошли, – сказал он. – Самое время пропустить еще по одной в «Голове сарацина».
На следующий день на ипподроме Ньюбери я просмотрел пять скачек с трибуны и принял участие в шестой.
Подобная бездеятельность была вынужденной. Когда мне исполнилось двадцать лет, стюарды поставили меня перед выбором: или перейти в профессионалы, или ограничиться пятьюдесятью открытыми скачками в сезон. Иными словами – не мешайте коммерции, не отбирайте хлеб с маслом у жокеев-профессионалов. Как если бы профессиональные жокеи ели хлеб с маслом!
Я не перешел тогда в профессионалы по двум причинам. Во-первых, я все-таки получил слишком традиционное воспитание, а во-вторых, звезд с неба на ипподроме не хватал. Я и теперь не был королем любителей, но все же давно работал с полной нагрузкой, какую только может иметь жокей-непрофессионал. Большая рыба в маленьком пруду. Теперь, обретая свободу, я пожалел, что в двадцать лет не отважился стать профессионалом. Я очень любил стипль-чезы и, пожалуй, смог бы кое-чего добиться, если бы все свое время уделял скачкам. Сидя на трибуне ипподрома Ньюбери, я с горечью сознавал, что сестра слишком поздно открыла мне глаза на жизнь. Мое единственное сегодняшнее выступление было в скачке «только для любителей». Поскольку на этот счет ограничений не существовало, редкая любительская скачка обходилась без меня. Я регулярно выступал на лошадях тех хозяев, которые не хотели тратиться на профессионалов, и для тех, кто полагал, что их лошади имеют лучшие шансы в скачках любителей, и, наконец, для тех немногих, кому нравилось, как я выступаю.
Они знали, что, если я выиграю в любительских или открытых призах, я рассчитываю получить около десяти процентов от стоимости призового места. Поползли слухи, что Генри