ушей. Желтые ботинки громко топали, пришитые к красным штанам пуговицы были больше, чем головы китобоев. Гиганту приходилось горбиться, гнуться до пола.
Тюльпа Нэя, Человекомышь волочила в четырехпалой лапе вопящего монаха. Его рясу покрывали пыль и известь, рот кривился, в выпученных глазах, как жижа в сосуде, плескалась чернота. Возможно, то была душа бедного Элфи Наста.
Человекомышь аккуратно обошла своего создателя и подняла монаха, легко, точно соломенную куклу.
– Именем Порядка, – просипел Нэй. – Именем Гармонии, за предательство Сухого Города, за козни, шпионаж и бунт против милорда, – он сморщился от боли, – приговариваю тебя к смерти, Элфи Наст… снова.
Человекомышь метнула монаха в китобоев. Подставленные гарпуны пронзили коренастое тело. Один шип проклюнулся из груди, другой – из живота. В последних судорогах существования китобои дернулись в разные стороны и разорвали монаха на две части. Из верхней половины хлынула груда осклизлых внутренностей, рыбьих кишок и чего-то похожего на черных извивающихся угрей. Нэй задумался: не родится ли Элфи Наст вновь, не придется ли ему заново коротать годы в утробе кракена?
Китобои растворились, будто были сделаны из тумана. Разодранный монах угас в собственных кишках и испражнениях. Исчезла и Человекомышь. Нэй запретил крови течь, нитью заклинания перебинтовал плечо. Окликнул Вийона.
Он немного опасался, что Лита задохнется в разлагающейся туше. Впрочем… Гармонии виднее, кому жить, а кому – нет.
Быстрым шагом Нэй приблизился к убитому монаху. Лизнул указательный палец и коснулся холодного монашьего лба. Лицо мертвеца рассекала горизонтальная линия. Нэй надавил. Кожа и кости разошлись, лицо распахнулось как книга… оно и было книгой с алыми буквами на красных страницах.
Нэй принялся читать.
Полусгнившие ловчие щупальца извивались в смрадном воздухе, били по стенкам желоба. Тьма, будто из опорожнившегося чернильного мешка, склеивала ткани и мускулы, не давала распасться. Присоски жались к просоленным бревнам и зеленым камням – раздувались и опадали.
Туша вздыбилась, приподнялась на плавниках и угодливых щупальцах. Кипящая мантия затрепетала, и в ее чреве, в гнойном пульсирующем мешке, Нэй различил фигуру девушки.
Лита – или уже нет? – поднялась на ноги и замерла. Тень. Замочная скважина.
Нэй ждал.
Вийон – охотник на крыс – сидел на правом плече колдуна. Исцарапанный, но непобежденный. Кровь блестела на шерсти алыми бусинками, стекала по наружной стороне передних лап.
«Что с крысой Наста?» – мысленно спросил Нэй.
Удрала, – ответил дух.
«Покажи ее бегство».
Вийон показал.
«Она умрет, – сказал Нэй. – Ты вывернул ее наизнанку».
Ласка довольно пискнула.
Колдун ждал, вперив взгляд в мертвого кракена, внутри которого стояла живая девушка.
Сбежавший дух-крыса немного беспокоил Нэя, как беспокоит легкая зубная