не понимаю смысла! Ну, потрахались мы с Чугункой несколько раз по-честному, и всех делов. Какая в том проблема?
– Нет-нет, никакой проблемы. Просто перед этим ты говорил, что у вас это было всего один раз. А теперь получается – несколько. Так где же правда-то, Коленька?
– Ой, да чего ты к словам цепляешься? – Чуб перевёл взгляд с лица Марии на бездвижно высившиеся у неё за спиной изумрудные купы деревьев. – Ну, было два или три раза, я точно не помню. Давным-давно всё случилось, я уже двадцать раз успел про свои дела с Чугункой запамятовать, а ты придираешься к цифрам. Тоже мне, нашла ребус, чтобы забивать себе голову!
На самом деле Ирка Чугунова не успела достаточно поблекнуть в его памяти. Но какая разница, если спустя год-другой она всё равно слиняет от прожорливо-яркого сияния времени. А лет через десять Чуб, вероятно, даже не сумеет вспомнить, как Чугунка выглядела.
– Ладно, – сделала милостивое лицо Мария. – Это я так, ради шуточного настроения тебя подначивала, поэтому можешь не воображать, что ревную. Ты правильно говоришь: прошлое давно закончилось, нечего о нём беспокоиться. Теперь начинается будущее, а в нём у нас всё будет нормально, уж я постараюсь.
– Вот и старайся, молодец, – одобрительно потряс он головой. – Будем двигаться прямым курсом и не думать о плохом. Раз так решили – значит, всё! Обойдёмся без лишней памяти, ясно?
– Ясно, миленький.
На этом бы разбирательство наверняка закончилось (Чуб успел хорошо узнать характер Машки: после любых неблагоприятностей она старалась не держать подолгу сердце ни на кого, и первым делом это касалось его собственной персоны). Однако тут Егору Палычу стукнуло в голову объявить белый танец; а Ирке взбрендило снова подойти пригласить Чуба… Если быть точнее, пригласить его она не успела. А лишь шагнула к Чубу и, призывно протянув руку, едва открыла рот в понятной перспективе близких звуков приглашения. Этого оказалось достаточно для последней капли на Машкины нервы, ещё не остывшие от неумело замаскированной ревности. Она взвилась с места и – с криком: «Ах, ты, с-суковатина подзаборная, мало тебе мужиков холостых, так ты ещё и на моего мужа подвешиваешься!» – вцепилась ногтями в Иркино лицо. И принялась стремительно, с неистовой звериной яростью раздирать кожу на лбу и щеках своей мнимой соперницы, норовя повредить ей глаза.
Гости – те, которые находились поближе – бросились оттаскивать Машку. Однако это было не так легко сделать: новобрачная бешено сопротивлялась, кусаясь и лягаясь наугад, словно китайский отшельник, обученный драться с невидимой тенью в слепом пространстве. В результате со всех сторон возникли новые крики боли и разнополые матюги.
– Не тронь мою жену! – возмущённо заорал какой-то малоотчётливый мужик и схватил Марию сбоку за волосы.
Этого уже не стерпел Чуб. Он знал, что в подобных случаях подавать голос бесполезно, потому не стал напрягать горло, а просто подскочил к мужику и изо всех сил врезал ему ногой в мягкое брюхо, а потом, не останавливаясь, – уже удобно согнувшемуся – засадил коленом