заметила ребенка, терпеливо стоящего за спиной.
– Мири, – обратился он ко мне. – Я сегодня разговаривал с Иегудой Маккавеем. Хочешь, расскажу?
– После тихого часа я тебя с удовольствием выслушаю, – ответила я, провожая его обратно в кровать.
Но когда дети проснулись, все закрутилось своим чередом, пришла Аня проводить урок рисования, за ней – Ира, готовившая с детьми спектакль к Хануке. А там и день закончился, и родители разобрали своих «маккавеев».
За Рувиком пришел Саша, его папа. Пока он одевал сына, я рассказала ему о сцене на прогулке.
– Ему скоро в школу. Не знаю, что делать, – пробурчал Саша.
– Если мы все вскоре не уедем, если не случится какое-то невероятное чудо, нам придется очень плохо, – поддержала я невеселый разговор.
– Я готов тайно переходить границу, – процедил Саша сквозь зубы. – Нам нечего терять.
И я поняла, что он не шутит. Ситуация была настолько безнадежной, что, если бы кто-то из нас всерьез затеял операцию по переходу границы, в этом не было бы ничего удивительного. Дети, ходившие в мой садик, не были приспособлены к жизни в этом мире. Их родители тоже здесь потеряли все. Наше положение было настолько отчаянным, что я предпочитала вообще о нем не думать. Мне нельзя было впадать в депрессию – я была воспитательницей садика для детей отказников.
– Я бы тоже решилась на переход границы, – сказала я.
Когда я вышла во двор, я увидела на крыше одного из деревянных домиков Митю. Заметив меня, мальчик спрыгнул на землю.
– Вот, возьмите, это ваши дети забыли, – сказал он мне и протянул какую-то открытку. Я машинально взяла находку и поблагодарила его.
– А вы не знаете, почему там не по-русски написано? – спросил Митя.
Я вгляделась в то, что он мне дал. Написано было действительно не по-русски, а на иврите. Значит, точно кто-то из наших потерял, наверно, из кармана шубки выпало.
– Потому что это из другой страны, – объяснила я мальчику.
– А-а-а, – протянул он и, потеряв интерес к разговору, убежал по своим делам.
4.
На следующий день я показала детям открытку и спросила, кому она принадлежит.
– Ой, это мое! – обрадовался Рувик. – А я думал, что потерял.
– Это вам из Израиля прислали? – спросила я, отдавая ему находку.
– Нет, это мне подарил Иегуда Маккавей! – гордо заявил ребенок.
Надо сказать, что Рувик в свои пять лет бегло читал на иврите и на русском и вообще уважал процесс чтения. Наверно, ничего страшного, что он проецирует на действительность события из книг, подумала я. Он же понимает, что это не на самом деле…
В этот день на улице мела метель, и я даже позвонила директору садика, чтобы проконсультироваться – стоит ли гулять в такую погоду. Полученная мною инструкция гласила – сократить время прогулки, но на улицу выйти обязательно. Так мы оказались в тот день единственными в заснеженном метельном