населенных пунктов.
– Как я тебе завидую, – сказала я. – Ты скоро вернешься домой. А я, видимо, смогу попасть туда, только если решусь на переход границы.
Надо сказать, что после вчерашнего разговора с Сашей я на самом деле постоянно вертела в мозгу мысль о переходе границы. Конечно, это была всего лишь игра с сознанием, я наблюдала ее со стороны и сама же себе комментировала: вот до чего дошла, бедолага, видимо, в самом деле, это предел… Я размышляла о переходе границы так, как некоторые думают о самоубийстве – как о запасном, последнем варианте. Где же я буду переходить границу? – думала я. – Наверно, где-нибудь на Памире… Или, может быть, на Дальнем Востоке. Или в Карпатах…
– Ты на самом деле смогла бы перейти границу? – вдруг спросил он.
– Да, – сказала я. – Смогла бы.
Его небрежно завязанный шарф трепал ветер, и казалось, что этот ветер сейчас его и унесет. Вернее, я уже знала, что сейчас моего собеседника наверняка унесет этот странный, совсем не ледяной, совсем не зимний, не московский ветер, который властвовал в последние четверть часа в этом дворе, где были только мы с моим таинственным визави и шестеро еврейских детей, не приспособленных к этому миру и не принадлежащих ему… Я чувствовала, что якорем здесь и сейчас являюсь только я сама, только мой разум, цепляющийся за привычные реалии, и если я смогу их отпустить…
Граница разума была преодолена.
– Ты можешь прийти сюда завтра? – спросила я. – Мы будем здесь все. Я, мой муж и дети из садика с родителями. И мы пойдем с тобой.
Тут метель усилилась, с погодой стало твориться что-то невообразимое. Я с трудом различала детей, играющих в нескольких шагах от нас.
– Этим летом ты уедешь в Израиль, – вдруг сказал он.
И метель внезапно притихла. Все в мире вернулось на свои места. За исключением того, что только что мною была преодолена еще одна граница – граница веры. Я абсолютно точно знала, что произнесенные им слова являются истиной.
Я встала и позвала детей, затем обратилась к Иегуде:
– Пойдем, я покажу тебе садик. Тебя же прислал наш директор?
– Нет, не директор, – сказал он, и, помолчав, добавил: – Я уже познакомился с одним из твоих воспитанников – вчера, когда они играли в крепость.
– Это он тебе сказал, как меня зовут? – на всякий случай уточнила я.
– Ну да. Но я не стал вчера к тебе подходить, слишком много народу было во дворе, местные мамаши за вами шпионят, ты догадываешься, наверно.
– Нет, – растерянно сказала я. – А впрочем, пусть шпионят, нам нечего скрывать. А почему я тебя вчера не видела?
– Рувик меня видел, – несколько непоследовательно ответил он и улыбнулся, вставая. – Так ты поняла? Не волнуйся ни о чем. Готовься к отъезду. До свидания, – он улыбнулся на прощание и быстро пошел прочь. Отойдя всего на несколько шагов, он исчез в метели.
– До свидания, – растерянно пробормотала я вслед.
Я встала и позвала детей – пора было