жалуясь на то, что появление новых небесных светил «губительно для астрологии и большей части медицины», так как все привычные астрологические методы «окажутся до основания разрушенными».
Галилей продолжает научные исследования и открывает фазы Венеры, пятна на Солнце, а затем и вращение Солнца вокруг оси. Свои достижения (и свой приоритет) Галилей зачастую излагал в задиристо-полемическом стиле, чем нажил немало новых врагов (в частности, среди иезуитов).
Данте, только что вернувшийся из «просвещенной Европы», поучившийся в «передовых» Европейских университетах, кажется, ничего об этом не знает, глаза ему открывает Беатриче в Санкт-Петербурге. Поэтому я прописываю это курсивом и ставлю под сомнение время жизни великого Галилео Галилея и время изобретения им телескопа. Но это тема другой книги.
Parev» a me che nube ne coprisse
lucida, spessa, solida e pulita,
quasi adamante che lo sol ferisse. [33]
Per entro sé l'etterna margarita
ne ricevette, com» acqua recepe
raggio di luce permanendo unita. [36]
Казалось мне – нас облаком накрыло,
Прозрачным, гладким, крепким и густым,
Как адамант, что солнце поразило. [33]
И этот жемчуг, вечно нерушим,
Нас внутрь воспринял, как вода – луч света,
Не поступаясь веществом своим. [36]
Путешественники не встают на Луну, как на твёрдое тело (не оставляют на ней своих следов). Их погружение в недра Луны и других планет чисто мысленное. Луна накрывает их, как облако, а точнее, как вода – луч света, не расступаясь перед ним. Сравнение идёт с сиянием бриллианта, попавшего на солнечный свет и с жемчугом, через который просвечивает Солнце. Эти воззрения известны поэту из древних источников, хотя уже Плутарх, в своей работе: – «О лике, видимом на диске Луны», приходит к выводу о тождественности природы Луны и Земли.
Данте пользуется этим приёмом сознательно, подчёркивая, что рассуждения о природе планет и звёзд не являются предметом Комедии. Небесная лестница планет, доходящая до звёзд нужна ему исключительно для иллюстрации Земной истории в её великих ключевых персонажах, так же, как круги Ада и Чистилища, только на ней будут располагаться не грешники, а Святые.
S'io era corpo, e qui non si concepe
com» una dimensione altra patio,
ch'esser convien se corpo in corpo repe, [39]
accender ne dovria più il disio
di veder quella essenza in che si vede
come nostra natura e Dio s'unio. [42]
Lì si vedrà ciò che tenem per fede,
non dimostrato, ma fia per sé noto
a guisa del ver primo che l'uom crede. [45]
Коль я был телом, и тогда, – хоть это
Постичь нельзя, – объем вошел в объем,
Что должно быть, раз тело в тело вдето, [39]
То жажда в нас должна вспылать огнем
Увидеть Сущность, где непостижимо
Природа наша слита с Божеством. [42]
Там то, во что мы верим, станет зримо,
Самопонятно без иных мерил;
Так – первоистина неоспорима. [45]
Что может проникнуть в физическое тело, не изменив его? Даже свет