глубокие истории. Они встают и рассказывают простые анекдоты или повторяют истории предыдущих рассказчиков по типу: «И у меня так же». Или же они путаются в том, что хотят сказать, и не могут ответить на попытки ведущего прояснить их рассказ. В нашей труппе такие рассказчики обычно расстраивали нас и мы злились на них за то, что нам отказано в удовольствии разыграть «хорошую» историю.
Но спустя время мы поняли, что в рассказах всегда существует более глубокая история – та, что выходит за пределы индивидуальной истории рассказчика. Это история данного отдельного вечера, и все, что происходит на выступлении, является ее частью, пока мы находимся вместе до момента прощания. В основном задача ведущего и состоит в том, чтобы помочь всем увидеть эту обобщающую историю; напомнить людям этот замечательный факт, что мы собрались здесь, чтобы отдать дань уважения нашим историям; указать стихийно возникшую тему, связь между прозвучавшими рассказами, предназначение в ней того или иного рассказчика; и даже если перформанс был не совсем удачным, призвать зрителей увидеть коллективную ответственность за то, что произошло этим вечером. Истории неотделимы от контекста, в котором они рассказываются, и детали этого контекста так же значимы, как и детали историй.
Постоянно держать в сознании это измерение непросто. Находясь на сцене, мы стремимся сфокусироваться на рассказываемой истории и трудностях ее исполнения. Мы должны в уме панорамировать происходящее, как кинокамера, чтобы увидеть полную картину. Перформанс пронизан моментами, которые могут нам помочь, если мы открыты, чтобы заметить их. Один такой момент наступает в начале выступления. Этап разогрева заканчивается, и ведущий спрашивает: «Кто сегодня хочет первым рассказать историю?» Тишина и спокойствие. Затем какое-то движение среди зрителей. Фигура отделяется от группы, выходит на сцену, становится личностью с лицом, голосом, именем, историей. Каждый раз, когда я вижу это, я застываю в изумлении. Удивительно, что так и происходит – мы говорим: «Мы здесь для того, чтобы разыграть вашу историю», а незнакомый нам человек отвечает: «У меня есть история».
Во время нашего тура по Австралии в 1980 г. мы выступали в довольно большом и престижном театре в Сиднее. Он был переполнен, и это нас радовало, но также мы знали, что это плохой знак в отношении тех историй, которых можно было ожидать. К тому времени мы уже поняли, что «хорошие» истории, колоритные, о глубоких жизненных вопросах, обычно возникают, если зрителей мало или они каким-то образом тесно связаны друг с другом. Тогда у людей есть причины доверять друг другу. Однако в большой аудитории публичного выступления мало шансов услышать что-то, кроме анекдотов.
Именно это мы и получили в Сиднее. Истории про опоссумов на крыше, наблюдения, как кукабурра – большой австралийский зимородок – кормит своих детенышей. Долгие годы после этого выступления мы вспоминали о нем как о хорошем примере поверхностного уровня, типичного для больших публичных перформансов.