с рунными начертаниями и оккультной перфорацией. Бывший владелец этого места точно бы не позволил себе столь дилетантские вещицы.
По левому стене помещения по краю уходила наверх крутая лестница, под которой в тени прятался заваленный мешками люк, повидавший за свое существование немало занятных историй. Потолок слегка приглушал громкий трехактный храп.
Мертвец распрямился, чувствуя скорое завершение пути.
Совсем не бесшумно он поднялся наверх. В небольшом камине тлели поленья. Над ним на полке стояла неряшливого вида скульптура горгульи. Еще один плевок в сторону профессионализма владельца помещения. В комнатке было душно и жарко, а все окна наглухо закрыты. На слишком просторной крепкой кровати лежал, укутавшись в теплые шерстяные одеяла, человек. На небольшом столике рядом ровно горела толстая свеча, оплывшая, будто десятком водопадов, затвердевшим воском. На полу и нескольких полках валялись в полном беспорядке книги вперемешку с тем, что даже мусором назвать было бы трудно. С низко нависших потолочных балок свисало несколько вязанок чеснока и трав. Отдельным штрихом в обстановку вписывались пузатые бутылки из-под дешевого вина. Пустые.
Зрячие искры в глазницах нежданного гостя вспыхнули ярче.
Он остановился совсем рядом с редко всхрапывающим телом и просто смотрел.
Не считая периодически вздымающейся от вздоха груди, спящий человек выглядел почти как мертвый. На его лице не отражалось ровным счетом ничего. Глаза закрыты веками. А чувств не слышно вовсе. Только отголоски живой воли…
Воли, болезненно и насильственно давшей жизнь мертвому телу. Стяжающей его намерения и мысли. Глухо зовущей через любые преграды. Без конца довлеющей стремлением подчинить. Волей, что порождала единственное чувство – ненависть. Тяжелую и абсолютную ненависть.
К одинокому и уютному звуку потрескивающих поленьев добавился короткий стук от упавшей на пол лопаты. Холодные руки потянулись к шее спящего человека. Но вздрогнув, замерли.
Бесплотная идея витала в воздухе.
Наклонившийся было над кроватью мертвец распрямился. И вновь. Тихий лязг потревоженной цепи заставил сознание встрепенуться. Вот оно.
Средство, несущее жестокость не ради выживания. А ради куда более мрачной идеи.
Животные не смогли бы придумать подобное. Это сделал человек. Взращенный с подобными себе и обративший свой ум против себе подобных. И сейчас круг завершался.
Будто вдохновленный свыше мертвец на удивление ловко стянул цепь. От короткого усилия ошейник не выдержал и лопнул. Руки перехватили широкий ржавый отрезок.
От звона металла лежащий на кровати проснулся и, приподнявшись, непонимающе взглянул на мир. В этот миг нога незваного гостя с силой уперлась в грудь человеку.
Тяжелые холодные звенья ударили по кадыку, оплетая шею. Изящный виток, и костлявые ладони накрест зажали в себе жизнь человека, еще не успевшего