бою.
– А что же вы не вступили теперь в польскую армию к князю Понятовскому? – произнося каждое слово с подчеркнутым уважением, спросил де Крессэ.
– К князю Понятовскому? Да у него в армии в офицерах уж больно много сосунков. А наше солдатское дело сражаться там, куда Император пошлет. Для нас теперь родина там, где он. Но вот обойдем весь мир, наведем порядок, и будет снова великая Речь Посполитая… Так Император обещал. Все мои уланы – ребята отчаянные, огонь и воду прошли. Так что генерал не отдал наш эскадрон маршалу Сульту, который с собой весь полк на юг утащил. Взял себе в эскорт, да и правильно сделал, кто же лучше польского улана ему послужит. Не родились еще такие конники, чтобы с уланом драться…
За завязавшейся беседой время летело быстро. Погода стояла великолепная. Солнце взошло над горами Алькубьерре, которые вздымались впереди и справа серо-зеленой стеной. Горы эти были покатые, и их почти целиком покрывала пышная растительность.
В середине дня отряд вступил на узкую дорогу через перевал. Перевал был невысоким, но дорога шла очень круто, и то там, то сям по краям дороги зияли пропасти. Кавалеристы шли осторожно, выслав вперед авангард из четырех улан под командой бригадира. Конечно, в этих краях давно уже не встречалось никаких герильясов, но Веслав и французские офицеры были опытными бойцами и прекрасно знали старую военную истину «лучше перебдеть, чем недобдеть». Однако все произошло без малейших происшествий. В горах уланы встретили разве что нескольких пастухов, которые гоняли по редким полянам не слишком упитанных овец.
Уже далеко после полудня начался спуск с гор. Вид, который открылся перед всадниками, был восхитительным. Куда ни кинь взгляд, на сотню километров вперед вправо и влево простирался изумительный край. Это была не плоская равнина, но огромная низменность, где там и сям возвышались небольшие скалы и холмы, зеленели густые рощи, поблескивали серебряные ленты рек, а далеко на севере сверкали ослепительным блеском величественные вершины Пиренеев.
К вечеру отряд прошел уже шестнадцать лье[17]. Кони очень устали, и надо было располагаться на ночлег. Впереди был большой постоялый двор Вента Валериас, однако до него оставалось больше двух часов пути, да и расположиться всем в помещении было бы невозможно.
К тому же Монтегю и Крессэ не захотели ночевать отдельно от старого унтера. Они понимали, что, согласно иерархии, офицеры должны были бы разместиться в доме, а старший вахмистр – ночевать с солдатами под открытым небом. И потому из уважения к Веславу де Крессэ предложил всем расположиться на биваке.
Справа у подножия высокого холма оказалась красивая густая роща, через которую протекал чистый ручей, что не столь часто увидишь в этом краю, зачастую лишенном растительности и воды. Гроховский по команде Монтегю приказал уланам свернуть с дороги, и через несколько минут кони были уже привязаны к деревьям, покрытым свежей листвой, а уланы начали в сгущавшихся сумерках без суеты готовить бивак. Сторожевые посты с заряженными, готовыми к бою карабинами были выставлены тотчас