преследовала незнакомца. Он выскочил в это окно, – указываю я на дальнюю стену, где ночной ветер играет распахнутыми створками. – Вы еще можете его поймать.
Взгляд короля однозначен. Они никого не станут искать. У них уже есть подозреваемый.
– Арестуйте изменницу!
Брэйдон выворачивает мне руки и надевает на запястья кандалы. Я не сопротивляюсь, но только потому, что меньше всего хочу, чтобы страж рядом с Торином двигался. Так что пока я позволю им делать то, что они хотят. Пока он жив.
Долгожданное появление королевского целителя ничуть меня не успокаивает. Старый, хилый и слишком уж растрепанный, целитель еще толком не проснулся. Только вид принца прогоняет остатки сна, и он устремляется к своему высокопоставленному пациенту.
– Добавьте в ваши припарки серебутон и топькрапиву, – подсказываю я, пока меня волокут из комнаты. – И подмешайте в настойку белой ржавчины.
Я сомневаюсь в том, что мой совет придется ко двору, но я не доверяю старым средствам, которыми пользуется целитель. Они по большому счету бесполезны. У Торина не намного больше шансов выжить под его опекой, чем без таковой.
К сопровождающему меня Брэйдону присоединяются еще пять стражей, и, несмотря на обстоятельства, я ощущаю удовлетворение: они не забыли, кто я такая. Не какая-то случайная женщина вышла замуж за их принца, но Гадюка. Есть из-за чего нервничать. Захоти я, и они упали бы замертво в считанные минуты. К счастью для них, я не желаю им смерти. Я не покину этот замок, пока не буду точно знать, что с Торином все обойдется.
Меня уводят в подземелье и бросают в холодную камеру. Летний замок используется нечасто, поэтому казематы по большей части пусты, и лишь немногие соседи оказываются свидетелями моего прибытия, что радует, поскольку именно я в последнее время снабжала Острова пленниками.
Когда Брэйдон вешает на цепь замок, я перехватываю его руку.
– Я этого не совершала. Человек, который на него покушался, все еще там, на свободе. Он может вернуться. Что бы вы про меня ни думали, пообещайте, что позаботитесь о Торине.
Брэйдон выдергивает руку и плюет мне в лицо:
– Гадюшница! Тебя за это вздернут.
Я сохраняю внешнюю невозмутимость, но внутри у меня все закипает. Брошенная в камеру, пользуюсь моментом, чтобы оценить ситуацию. Дрожа от холода в одной сорочке, я начинаю осознавать весь безмерный ужас произошедшего. Кто-то попытался убить Торина. Кто-то, специально этому обученный. А король вешает преступление на меня.
Я сажусь.
Дело – дрянь. Во всех отношениях. Кому потребовалась смерть Торина? Кому она будет на руку? Очевидно, королю. Однако при всех его недостатках, я не верю, что он на такое способен. Заказать убийство собственного сына! Но если не он, тогда кто же? Я не признала убийцу, но, возможно, он заодно с тем незнакомцем, который не выходил из тени на протяжении вечернего торжества.
Но тогда, за исключением трех стражей, ни у кого не должно быть сомнений в том, что я находилась в покоях со своим мужем. Разве присутствие Гадюки не заставит большинство хорошенько подумать, прежде чем отважиться на нападение? Если