освещает мерцающая где-то наверху единственная электрическая лампочка.
Даже после того, как захлопнулась дверь парадного и отъехала машина, Мансур несколько минут всё ещё стоял с шапкой в руке, не двигаясь с места. Он словно окаменел, перед его глазами будто промелькнул короткий сон. Если бы отец в столь ранний час вышел из квартиры один или с приехавшим за ним шофёром, Мансур не очень удивился бы этому. Он с детства привык к тому, что профессора вызывали к больному в любое время дня и ночи. Но – Гульшагида?.. Она ведь уехала в деревню. Каким образом она очутилась в Казани, да ещё в доме у Тагировых? Может быть, она приехала за профессором? Неужели она живёт здесь?
Дверь была заперта. Мансур поискал глазами кнопку звонка, её не было на старом месте. Только белая эмалированная табличка с надписью «Профессор Абузар Гиреевич Тагиров» говорила о том, что Мансур не ошибся, что он стоит именно у той двери, которая ему нужна. Но стучать у него не поднялась рука. Постояв немного с опущенной головой, он начал медленно спускаться вниз. На площадках амурчики протягивали ему пустые подсвечники. Возле чемодана он остановился; закрыв глаза, прислонился к стене. Не успел закрыть веки, как перед глазами встала Гульшагида, и ему опять стало не по себе. В душе он задумал было – как только освоится в Казани, непременно съездить в Акъяр и хоть издали посмотреть на Гульшагиду. Но судьба свела их раньше, чем он успел войти в родной дом. Он никак не ожидал этого. И это потрясло его.
Не меньшее потрясение он пережил четыре года назад, когда Гульшагида, не простившись с ним, вдруг уехала в деревню. Однако в тот раз Мансур не мог понять собственной психологической встряски. Казалось бы, чего расстраиваться? Ведь он первый вроде бы охладел к Гульшагиде. А вот теперь – разделался с экзаменами, получил диплом. Что ещё нужно вчерашнему студенту? Однако же как тяжело было на душе, как скверно – хоть плачь…
Мансур с первого же курса учился прекрасно. У него рано проявились необходимые для врача качества: живой ум, находчивость, смелость, хладнокровие и самостоятельность. Особенно интересовался он хирургией, записался в студенческий научный кружок при кафедре хирургии и до окончания института не пропустил ни одного занятия. Пальцы его были быстрыми и чуткими, как у пианиста, зрение острым, как у художника. Работу хирурга он старался выполнять со всей тщательностью, ажурно, словно кружевница.
– Из тебя выйдет хороший хирург, – говорили ему старые специалисты, и кафедра предложила ему остаться в аспирантуре. Правда, Абузар Гиреевич был против этого, он говорил, что сначала пусть Мансур попрактикуется несколько лет врачом, аспирантура не уйдёт от него.
Мансур не противился ни тому, ни другому предложению, отдался на волю случая. Он считал – это просто два пути к одной и той же цели. Значит, не в этом причина резко нарушенного его душевного равновесия. Что же тогда?.. Гульшагида. В ней, что ли, причина?
Да, Гульшагида не случайно встретилась на его пути. Она хорошая девушка. Но, пожалуй, слишком сложная и требовательная, как он тогда считал. На свете есть много