злодеи коварней. Однако, всё сказанное относится исключительно к умышленным преступлениям, совершаемым из корыстных побуждений. Преступления по неосторожности, или по мотиву ревности – другая область криминальной психологии. О ней можно говорить часами… Кстати о времени, – Ардашев щёлкнул крышкой золотого «Мозера» и проронил: – Интересно, сколько ещё мы здесь просидим.
Инспектор появился через два часа. Дежурно извинившись, он пригласил к себе Варнавскую. Её не было довольно долго. Наконец, она вышла. На её глазах были слёзы.
– Что случилось, Анастасия Павловна? – вставая, осведомился Клим Пантелеевич.
– Полицейский посмотрел мой документ о беженстве и сказал, что он фальшивый. И меня посадят в камеру с воровками, цыганками и проститутками. Я этого не вынесу.
– Не волнуйтесь, я всё устрою…
Ардашев не успел договорить. Из полуоткрытой двери послышался голос инспектора:
– Господин частный чехословацкий сыщик, мне что – телеграмму вам отбить? Сколько можно вас ждать? Прошу на допрос.
Клим Пантелеевич проследовал в кабинет.
Пепельница на столе полицейского была полна окурков, и дымное облако ещё не успело улетучиться через открытую форточку.
Допрос длился недолго. Ардашев подробно изложил все обстоятельства аварии и подписал протокол.
Инспектор был вежлив, но его дурное расположение духа нет-нет, да и выскакивало наружу через резкие фразы и недобрый взгляд из-под густых бровей. Он явно что-то знал, и это его угнетало. Но что? И как вывести на откровения эту хитрую бестию так, чтобы он ничего не заподозрил? Да и судьбу Варнавской надо как-то решать. «С чего начать? Ну уж точно не с неё. А то, пожалуй, выставит меня за дверь» – размышлял частный сыщик. – «Попробую сначала его заинтриговать, а уж потом, когда он покажет свой интерес, можно перейти и к участи этой несчастной красавицы».
Ардашев мысленно перебирал варианты начала разговора, и, ничего не придумав, уже уходя, бросил небрежно:
– Господин Саар, если вас интересует моё мнение, как частного детектива, то, принимая во внимания все обстоятельства происшествия, я могу с полной уверенностью сказать, что это было умышленное смертоубийство.
– Вы имеете в виду, отсутствие следа торможения?
– Не только. Шофёр, намеренно сдал назад, а потом переехал труп в области головы, то есть он смотрел на направление колёс.
– Почему вы не упомянули об этом при допросе?
– Только сейчас вспомнил. Но я готов подписать новый протокол. Я никуда не спешу. День всё равно закончился.
– Ладно, – махнул рукой инспектор, – не будем ничего переделывать. Он открыл ящик стола, вынул полулист почтовой бумаги, сложенный вчетверо и положил на стол. – Взгляните. Нашёл в рабочем столе этого Минора.
– Как же вам удалось оформить изъятие документа из здания дипломатической миссии?
– Никак. Справка случайно забралась в мой карман. Иногда приходится грешить, ради исполнения служебного долга.
Ардашев прочёл:
– «Складной