несколько десятков детей, но благодаря их смертям сотни других ребят тем вечером заснули в своих постельках, а родители пришли поцеловать их на ночь. Если бы ураган был задержан, то мы бы их потеряли. В то же время, у людей на яхте умерли лишь тела. Сущности каждого из них являются сейчас частью Природы, и поверь, на данный момент они счастливы. Но кого вы вините в своих смертях? Стихии? А сами даже не слышите голоса Моря. Если бы на планете все люди были такими же, как ты, зелёными, то они узнали бы о надвигающемся урагане. Море в то утро каждой молекулой гудело об этом, но вы же не слышите. Вы загружаете яхту, заводите туда своих детей, и в путь, на верную смерть. А потом обвиняете Море. Если что и стоит винить в ваших бедах, так это вашу глухоту.
– Ну да, конечно, – злобно усмехаюсь я, но сквозь калейдоскоп отрицательных эмоций пробиваются мурашки от осознания величия слов Каштана. Даже слёзы на глазах наворачиваются. И тут я вспоминаю кое-что важное. – Между прочим, она уже нарушила свои алгоритмы! – заявляю я. – Море не хотело меня спасать. Сказало, что изменить направление ветра – это невозможно. Но изменило же и спасло меня. Течение даже отдельное создало!
Каштан ничего не отвечает.
– Ну чего ты молчишь, а? – подначиваю я.
В тот вечер умерло пятнадцать человек, – говорит Каштан, и мне становится плохо. – В основном, люди с повышенным давлением. Воздушные потоки создали резкий перепад. От сердца по побережью умерло пятнадцать человек.
– Это из-за того, что Море меня спасло? – тихо спрашиваю я.
Каштан согласно шелестит листвой.
– И зачем оно это сделало? – Мне внезапно становится очень жалко людей, погибших из-за меня. Я находился при смерти. Мне достаточно было ещё одного дня, чтобы стать частью Природы, но меня вытащили и убили других людей, возможно, чьих-то родителей.
Ты зелёный ребёнок. Тебя… надо было спасти. – Я чувствую, что Каштан старательно подбирает слова, но в его сущности кружится больший смысл, нежели скрывают фразы, только я не могу разобрать, что именно.
Несколько секунд во мне борются противоречивые чувства, но потом вспоминается пляж реки. Чупа-чупс, который приносит отец. Мне четыре годика.
– Всё это бред! – восклицаю. – По отношению к моему отцу Природа тоже разработала свой алгоритм? Почему он умер? Почему его клетки стали работать неправильно? Они же созданы Природой! Если Природа создаёт такие ошибки, то она какая-то недоучка!
Каштан молчит. Что ж, кажется, я загоняю его в тупик и следующие его фразы похожи на оправдание.
Ты опять зацикливаешься на слове смерть. Это не самое страшное, что может случиться с человеком.
– Ты мне так и не ответил, зачем Природа сделала с ним такое? – говорю я. – Ни одно лекарство не смогло спасти его.
Лекарства, это одно из великих зол человечества.
– Ну да, а потом ты мне скажешь, что мы все дружно должны утопиться в Море.
Не утрируй, – отвечает Каштан. – Если человек родился с ошибкой, он должен скоро умереть, чтобы быстрее стать частью Природы. А вы лекарствами продлеваете его жизнь. И те,