ссору, сунув женщине еще один кусочек серебра, и полусонные воины вновь побрели в густой тени улиц. Раза два в конце улиц мелькали яркие факелы ночной стражи, да кое-где за стенами слышались голоса веселой компании, допоздна горланящей песни.
Рамалли шел, мечтательно смотря на звезды – сверкающие гроздья их выступали из черной бездны неба и ярко горели над огромным городом, за стенами домов которого таилась жизнь множества людей, манящая индийца своей непознанностью.
Найдя ворота гостиницы запертыми, воины влезли на более низкую ограду соседнего дома, через нее спрыгнули на двор, вымощенный кирпичом, и, негромко переговариваясь, пошли в потемках искать вход в свою каморку. Чей-то привязанный у стены пес громко залаял, преграждая им путь в коридор.
– Эй! – присвистнул Марури и топнул ногой.
Собака, рыча, всё кидалась им под ноги. Шарад пнул ее. Следом подошел Нагха – свирепый и неукротимый воин с широченными грудью и плечами; вьющиеся волосы разметались по его гладким плечам, густейшая борода окружала пышным полукругом лицо. Он с размаху вонзил свое, неразлучное с ним копье в псину, пригвоздив к дощатому настилу порога. Марури прервал мурлыканье песенки и негодующе вскричал:
– Что ты делаешь? – Он свел длинные, гибкие как плети лианы, брови, нахмурившись. – Да поразит тебя Варуна! Позорить благородное оружье кровью этой гадины! Да я задушил бы ее двумя пальцами!
В полутьме коридора послышался насмешливый голос Мадхуки.
– Пусть Нагха благодарит Индру, что это не в Персии, где псы священны, как петухи у нас.
Шарад так и покатился со смеху – даже привалился к стене, чтобы вдоволь похохотать, а затем весело пригрозил:
– А вдруг эта псина принадлежит персу – с тебя сдерут шкуру за непочтение, Нагха!
Нагха проворчал что-то, входя в угловую каморку для воинов и валясь на циновку. Рамалли, тоже не снимая кинжала и повязки с бедер, вытянулся рядом с ним на постели, не участвуя в перебранке между Шарадой и Мадхукой о том, кто из них в темноте ногой задел кувшин и разлил воду. Едва он перевернулся навзничь и уткнулся лицом в руку, как тут же заснул счастливым, глубоким сном, уже ничего не слыша и не видя.
На следующий день Варуман, закончивший свои дела, узнал от проезжего торговца, что в полнолуние из Экбатаны должен выйти большой караван, направляющийся в страну Магадхи. Варуман объявил своим спутникам, что завтра утром они выезжают, чтобы нагнать караван.
Его помощник тут же перепродал двух мулов и двух лишних рабынь знакомому бактрийскому купцу, с товаром отправляющимся в добрый для себя день, в западные страны: по рассказам путешественников, там, в пятнадцати днях езды, находится берег моря, а вокруг моря расположены богатые и прославленные своей древностью мелкие и крупные царства.
За несколько последних месяцев воинам надоело безделье, и они соскучились по родине – быстро собрались