в центре города помещение, тем более, он контору раскрутил рекламой в городских газетах. На него работают ещё два адвоката, которые, как и я, ведут свои дела как хотят.
Денег всё время не хватает. А жена дома всё время обзывает нищим. Вот я и решил поехать в Англию, где буду работать помощником адвоката. Буду вести сначала дела русскоязычных эмигрантов. Изучаю сейчас усиленно английский язык.
Смотрю в окно. Не думаю ни о чём конкретно, но хочется думать о будущем.
На стол выложил дела, которые веду. Так, сверху дело, суд состоится сегодня после обеда. Моему подзащитному светит от трёх до пяти лет тюрьмы, но я занёс судье три тысячи долларов, которые мой подзащитный передал через меня на взятку судье, и ему дадут сегодня три года условно. Вот такая коррупция в Украине. Это вам не европейские шутки. Если у подзащитного не было бы денег – гнить ему в украинской тюрьме, а это вам не санаторий. Конечно, что-то с этих денег, малый процент, попадёт и мне. Мне это не нравится, ибо не люблю несправедливости и давать взятки. Но такова жизнь и реальность моей родины. Послезавтра ещё один суд. Подзащитный хочет отсудить землю и здесь тоже поможет взятка, которую должен я передать судье.
И тут я заметил, что какой-то мужчина зашёл в мой кабинет. Он до этого стучался в дверь, но вошёл, не дожидаясь от меня разрешения войт и. Я сразу понял, что этого человека я где-то видел, а память на лица у меня феноменальная. Стоп! Я его видел на кладбище. Он стоял у свежей могилы, ко мне спиной. Я ещё подумал, что старик, наверное, оплакивает свою жену.
– Вы не узнаёте меня? Да, я сильно за последнее время изменился. Сейчас лежу в онкодиспансере и поэтому вид у меня не очень.
И тут посетитель замялся и закрыл ладонью лицо. Мне стало как-то не по себе.
– Мне вчера исполнилось сорок четыре, а выгляжу сейчас на шестьдесят пять. И пятьдесят лет мне уже, увы, не исполнится никогда.
И здесь посетитель заплакал. Слёз его я не видел, ибо лицо его было прикрыто ладонями.
– Для чего такая жизнь? Когда у меня уже никого нет. Когда никого нет, никого вообще нет, а меня убивает рак.
Но речь его почему-то мне не напоминала старую заевшую виниловую грампластинку, а вызывала у меня интерес, ожидание и инстинктивное сочувствие.
– Успокойтесь, пожалуйста, выпейте воды.
Мужчина расстегнул верхние пуговицы рубашки и сел напротив окна. И здесь я замети, что посетитель действительно выглядит на шестьдесят пять лет. Лицо его жёлтого цвета, щёки запали, кожа с них и со всего лица сложилась в продолговатые складки.
Посетитель заметил, что я внимательно смотрю на него, и с какой-то извинительной интонацией произнёс шокировавшие меня слова:
– Да я вас понимаю, вид у меня не фотогеничный. Мне осталось жить меньше месяца. Мне это сказал мой лечащий врач. Точка. Баста. Финиш моей жизни.
Теперь мне стало неудобно, что я так его рассматривал.
– Что вас привело ко мне?
– Вы меня не помните?
– Нет, – я действительно не мог его вспомнить.
– Я работаю, точнее, работал – ибо на работу мне уже