темноту, нашли быстро. Оказывается, Макарыч всего полкилометра не доехал. Сани занесло почти полностью, а вороного коня было хорошо видно на снегу в свете фонариков. Подошли, успокоили коня, как смогли, и давай копать.
Юра копал сбоку от саней и добравшись до борта и, автоматически смахнув снег с боковины, застыл на месте. На боку была надпись старорежимным шрифтом «хлебъ».
– Ты чего встал? Копай, давай,– пытаясь перекричать ветер, крикнул его товарищ Константин. – Приведение увидел?
Юра промолчал. Взялся за лопату и продолжил копать. Через пару часов сани с конём были доставлены. Макарыча домой не отпустили, повара напоили его горячим чаем и ещё чем-то «горячим». С этого дня для доставки пропитания зимой училище выделило специальные аэросани.
Вечером в казарме Костя спросил Юру:
– Что ты так смотрел на сани то?
– Да…, надпись.
– А что надпись?
Юра помрачнел, насупился, но ответил:
– Мне тут вспомнилось, дома, в Бийске. Мы на улице с сестрой игрались, а мимо старик, вот как Макарыч только с лошадью худющей – худющей. И повозка такая же, с надписью. Вот он проходит мимо, а за ним люди. И все грустные такие, бесцветные… Повозка не останавливается, и люди… не останавливаются. Так и бредут…. Медленно…. Серёжка, брат подбегает и спрашивает: – Хоронят кого? – А Валька ему: – Хлеб. А сегодня, словно могилу хлеба откапывали…
– Тьфу! Ну, и воображение у тебя! Вспомнил! Это когда было? О хорошем надо думать! Мы, считай, Макарыча спасли, коня, и всё училище со школой от вынужденного голодания! А ты про могилу…
Через месяц без объяснений причин отчислили ещё четверых первокурсников, направив их в районный военкомат города Новосибирска. Из Бийска Юра остался один. И хотя он не расстроился, всё же почувствовал, будто в душе оборвалась ещё одна ниточка, связывающая его с родным городом. Юра ещё не знал, что в Бийск он уже не вернётся никогда. Сначала не будет хватать времени, затем не будет возможности, а потом и желания. Лишь только в памяти он будет хранить тёплые воспоминания о городе своего детства.
Наконец по весне начались и практические занятия – парашютные прыжки и пилотирование. Юре, несмотря на имеющийся опыт, каждый раз приходилось преодолевать психологический барьер, ведь, привыкнуть к тому, что ты отдаёшься на волю удаче и зависаешь в бездонном ничто, было невозможно. А между тем самолет, всякий раз забирался всё выше и выше. Всё труднее стало выходить на крыло, увеличились скорости и сильно понизились температуры. И, ведь, нужно непросто шагнуть в бездну, надо ещё и правильно оттолкнуться под определённым углом, не то тебя размажет по хвостовому оперению и последствия могут быть не предсказуемы. Вернее, определённо, предсказуемы. В девяти случаях из десяти – смерть.
Самолёт поднялся на две тысячи метров. Приятель Юры, Костя Астафьев замешкался, вцепился в край люка, не в силах прыгнуть. Инструктор помог. Каким чудом Костя не