состояния шла непримиримая борьба между незаконной дочерью, а теперь уже незаконными внуками и троюродными полуплемянниками. Во времена фавора Платона Зубова племянники почти одолели, уже составили высочайший рескрипт, уже ожидали царской подписи, но неожиданная кончина императрицы Екатерины Алексеевны разрушила приготовления.
Доброжелатели незаконных отпрысков едва не решили дело, играя на привычке Павла I поступать наперекор матери, но и тут что-то сорвалось в самую последнюю секунду. Многие тысячи страниц исходящих и входящих бумаг исписали красивым канцелярским почерком и сшили в десятки томов, прогибавших казенные полки. Несколько месяцев назад императору вновь доложили о запутанной тяжбе, и он вдруг мимоходом обронил, что было бы недурно изучить дело на предмет признания имущества вымороченным с обращением в доход казны. Обе стороны пришли в отчаянье, прибегли ко всем рычагам и были, кажется, даже близки к соглашению.
Достаток и тех и других совершенно истощили подношения, услуги стряпчих, взятки и пошлины. Уже и из будущего наследства разным полезным людишкам обещали немалые доли, столь щедрые, что неясно становилось, сколько останется самим наследникам и останется ли хоть что-то.
Пока шло разбирательство, за поместьями, особняками и доходными домами следили временно назначенные управляющие, пользовавшиеся, конечно, имуществом с необыкновенной для себя пользой. Дом на Невском тогда был доверен надворному советнику Альтбергу, поселившемуся тут же, на втором этаже. Непосредственными делами заправляла его супруга Шарлотта Францевна.
Крыша текла, лестница давно нуждалась в замене, фасад – в свежей штукатурке. По бумагам работы успешно проводились и даже не по разу, но когда-то респектабельный дом приходил во все больший упадок. Квартиру на третьем этаже передали в наем некой госпоже Бубновой, которую никто из жильцов никогда не видел, имея дело только с Шарлоттой Францевной, а после сдали частями – втрое примерно дороже. Цены тем не менее оставались необыкновенно привлекательными при общей столичной дороговизне.
Комната стала для Свистулькина настоящей находкой, удобной близостью к присутственным местам. Нужные канцелярии и департаменты располагались не дальше пешеходной прогулки, возможной даже для калеки.
Лифт еще не изобрели, карабкаться на последний этаж с его увечьем было непросто. Вдобавок перила приходились при подъеме под неудобную левую руку. Комнату пониже этажом Кузьма Степанович не мог себе позволить, добираться ежедневно с окраин тоже не получалось. Пешком он просто не дошел бы, а на самом дешевом извозчике выходило не по карману. За такие деньги можно было поселиться разве что в подвале дворового флигеля, но это Свистулькин считал уроном для дворянской чести. Пусть течет крыша, пусть он всякий раз выбивается из сил, забираясь на свой этаж по ненадежной лестнице. Пусть. Зато среди чистой публики.
Соседи по квартире пребывали в схожих жизненных обстоятельствах: держали оборону