Готорна, поджимая хвост и не оглядываясь.
– Такие звуки призраки не издают, – заявил Джулеп. – Как взрыв. Они издают такие: «У-у-у-у-у-у-у, я пришёл терзать твою душу!»
– Ну, а Заги, – воскликнул Стерлинг, – такие: «Дззт-дззт, Джулеп ручной, как кастрированный пудель, дззт».
Джулеп нахмурился.
– А ты что скажешь, Лас? Кто прав? Я ведь.
– Не трогай её, – сказал Стерлинг. – А то у неё ещё мотылёк изо рта выпорхнет.
Ласка вздохнула. Она не любила много разговаривать. С тех самых пор, как она покинула Бельевой Шкаф, её голос жил где-то в глубине горла. А кроме того, она никак не могла разобраться, что же произошло ночью – взрыв, ходячая зелень, жжёные листья…
– А вдруг это человек? – спросил Джулеп.
– Ха! – усмехнулся Стерлинг. – Откуда у людей камуфляж? У них даже меха нет.
Джулеп помотал головой.
– Он же мог спрятаться где-нибудь. В песке, например. В грязи.
– Нету на кладбище ни песка, ни грязи, – ответил Стерлинг. – Одна трава. А я говорю о том, что людям камуфляж и вовсе не нужен.
– Растолкуй! – непонимающе посмотрел Джулеп.
Стерлинг мельком оглянулся на Дасти, которая лежала у входа в нору. Лисица дышала медленно и ровно.
Голос у Стерлинга притих:
– Зачем людям какой-то камуфляж, когда есть бульдозер?
Джулеп повесил уши:
– И яд.
«И мешки», – подумала Ласка.
Каждого из лисёнышей люди осиротили по-разному. Стерлинг потерял всю семью, когда огромная машина, дыша дымом и копотью, вгрызлась ржавыми зубами в их нору и похоронила заживо. Только Стерлингу удалось выкопаться.
Отца Джулепа отравили. Он решил попробовать тунца в банке, чтобы дать сыну, и умер, пуская ртом розовую пену.
Свою же историю Ласка предпочитала не вспоминать.
– Камуфляж человеку без толку, – говорил Стерлинг. – У них и так много всяких штук.
Джулеп грустно кивнул, а Ласка взмахнула ресницами, пока мальчишки не увидели, как блестят у неё в глазах слёзы.
Когда-то она обожала такие истории. Душераздирающие сказки про Мию и Юли, которые мама рассказывала им с братьями ещё там, в Бельевом Шкафу. Но это было ещё до мешка.
Теперь же, всякий раз, когда Джулеп и Стерлинг заговаривали о своих семьях, Ласка хотела зажать уши лапами, только бы тягостные слова не пробирались в голову, как пауки. Дасти обычно обрывала мальчишек, едва они начинали предаваться воспоминаниям о своём трагическом прошлом, и Ласка всегда была ей признательна за это.
Но лисица крепко спала, и в тесноте норы было невозможно увернуться от обломков и щепок этих чудовищных историй. И невозможно было забыть свою собственную.
– Кто бы это ни был, – заговорил Стерлинг, – нам надо его поймать. – Он посмотрел на вход в нору, за которым кружились осенние листья. – Пока он не поймал нас.
– А как мы поймаем того, кого даже не видно? – спросил Джулеп.
Лисёныши впали в раздумье. Вместо ответов