на улице всякую фигню и пропихиваешь в галерею «Уайт Бокс». Через пару лет награды бы у меня из ушей лезли.
Не то чтобы я именно этим хотел заниматься. На самом деле, у меня ровным счетом ноль идей, в каком направлении двигаться. Помню, школьный психолог мисс Миранда спрашивала об этом на второй год учебы в старших классах. Смотрела так участливо, склонив голову набок, и легонько касалась моей руки, когда хотела подчеркнуть основные моменты. А я слышал только белый шум. Она ждала, что во мне прорастут зарытые глубоко семена желаний или что внезапно воспрянут какие-то надежды, но в голове у меня только пульсировала точка. И по сей день я понятия не имею, что в этой жизни нравится мне больше всего. Мне по вкусу все в равной мере, но постепенно этих вещей становится так много, что я уже не могу их вынести и теряю интерес ко всему разом. Когда речь заходит о том, чтобы выбрать что-то одно и посвятить этому всю оставшуюся жизнь, возникает ощущение, словно у меня отказала какая-то мышца. Как будто я светлячок, разучившийся зажигать свет в своей заднице.
– А если забыть о деньгах, чем бы ты мог заниматься даже бесплатно? – спросила она, когда я уже уходил.
Ага, конечно. Как будто кто-то хочет работать забесплатно.
В магазин один за другим заходят постоянные покупатели. Я всегда пытаюсь определить, кто они такие, судя по дутым курткам, шапкам и шарфам. Чаще всего я угадываю верно, по покупкам всегда становится понятно. Парень пакистанской наружности с рыжеволосой женой кивает мне, как бы давая понять, что мы с ним в одной команде. Он неизменно покупает две поллитровки пива «Бекс» в восемь утра, но только по вторникам, когда приходит без жены. Темнокожая веганша с кольцом в носу, которая зимой и летом практически живет на одном кокосовом мороженом. И кудрявая девчонка в очках – единственный человек, с которым Густо не прочь поздороваться, – берет сигареты и молоко, но только время от времени. Есть один старик, который таскает замороженные обеды «Эми», но не больше одной упаковки за раз. И бородатый мужик с ярко-голубыми глазами и черной тележкой, который набирает так много реально нужных продуктов, что меня подмывает сказать ему, что через четыре дома от нас есть супермаркет. Я знаю имена только нескольких из них, а они, зуб даю, не знают моего. Наверное, должно быть специальное слово для всего этого. Этой особой городской близости между людьми, когда вы знаете мельчайшие детали их рутины, привычек, манеры одеваться, но ничего больше.
Я иногда вижу, как мистер Ким делает скидку корейцам. Ничего необычного, вот только он никогда не уступает тому пареньку, который говорит по-корейски, низко склоняет голову и все такое, и я клянусь, причиной тому всего лишь татуировки и тоннели в ушах.
– Все нормально? – спрашивает мистер Ким, прежде чем уйти назад в кабинет где-то около часу ночи. Я киваю. Обычно он остается в офисе или уходит домой спать, но не предупреждает меня об уходе. Я вынужден вести себя так, словно он постоянно за мной следит. И правильно. Я бы тоже так делал, будь я начальником.