я не знаю, чем вы занимаетесь, выключив свет? – говорила она. – Пожалуйста, на здоровье. Скажи своим друзьям, что они могут делать это где угодно – в гостиной, в твоей конуре, на кухне, в ванной, в туалете, на бимкином коврике… – везде, но только не в моей комнате.
«Скажи своим друзьям…» – ага, так бы они меня и послушали. Не доверяя словесным запретам, я предпочитала просто запирать дверь. Понятное дело, время от времени мне приходилось выслушивать упреки, уговоры и жалобы тех, кто не успели захватить ни одного из укромных уголков внутри квартиры и вынуждены были поэтому целоваться на лестничной площадке. Однажды Катька сгоряча даже обозвала меня собакой на сене. Но ничего не помогало: я стояла насмерть, охраняя нерушимую святость материнской обители.
Но в тот вечер я сама же и выступила в роли злостной нарушительницы маминого запрета. Мы с Лоськой заперлись в ее комнате и целовались так исступленно, что наутро у меня болели губы.
Следующий месяц я посвятила безуспешным попыткам понять, что же, собственно, произошло. Почему человек, на которого я прежде не обращала почти никакого внимания, вдруг превратился для меня в столь значительную фигуру? Я и в самом деле думала о нем, не переставая. О нем? Нет, не о нем. Не о молчаливом малоприметном парне, который с безропотностью святого Себастьяна сносил направленные на него стрелы шуток и издевок. Теперь, глядя на Лоську, я видела лишь блеск глаз в темной комнате, слышала наше общее прерывистое дыхание, ощущала его руки на своем теле. Я вспоминала согласное влажное скольжение наших языков, и во рту у меня пересыхало.
В этом было что-то унизительное. Как?! – говорила себе я. – Это ведь буквально первый встречный, который протянул к тебе руку. А как же любовь? Как же поиски того единственного человека, с которым тебе действительно хотелось бы разделить свою судьбу? Здесь ведь их не было и в помине, этих поисков. Здесь вообще не было ничего похожего на твой сознательный, добровольный выбор. Ты ведь ничего не выбирала! Тебя просто взяли обеими руками, прижали, и… и всё завертелось. И кто взял? Какой-то Лоська! Даже если забыть про его очевидную… гм… ладно, не будем использовать тут слово «никчемность»… но до Коськи он и в самом деле не очень-то дотягивает… – так вот, даже если забыть про это, речь ведь идет о совершенно случайном человеке.
Он случайно попал в Команду, потому что случайно оказался в одном классе с Катькиным Мишкой, потому что случайно жил в районе той же школы, потому что его военно-морского папашу случайно перевели в Питер из Владивостока, потому что… – и так далее, до бесконечности. Точно так же и я случайно попала в Катькины подружки, когда мы случайно сели за один стол на одной из первых лабораторных работ, а потом я случайно пригласила ее на свою роскошную хату, случайно доставшуюся маме от ее родителей, случайно попавших сначала в первые случайные ряды, а затем в случайную мясорубку, которая молола тогда многих, но все же не всех. Не слишком ли много случайностей? Где он, сознательный выбор?
Бима