– от алых клякс, растекающихся не только по мраморному полу, но и по подолу моего нового платья. Расстроенным взглядом зацепилась за запястье и заметила, что и оно утопает в россыпи пурпурных капелек, однако на мой электронный «Цербер» каким-то чудом не попало ни одной.
Несколько тёмно-красных «горошин» успело скатиться и на пол, отчетливо «нарисовав» извилистые дорожки на и без того «пятнистой» кисти моей руки.
На пару-тройку мгновений в зале повисла полнейшая тишина. Такая неуютная, она заставила меня нервно повести плечами и по привычке из стороны в сторону слегка качнуть головой.
Так бывает: некий форс-мажор, и ты в центре внимания… Не зная, как поступить и мечтая превратиться в невидимку, я «зависла» словно в стоп-кадре, с виноватым видом и выставленной перед собой рукой, согнутой в локте и вполне себе художественно забрызганной каплями. Крупные и мелкие, круглые и овальные, в большинстве своем они держались на запястье, будто приклеенные и выглядели объемными, замысловато выпуклыми алыми «пуговками». Консистенция напитка, который я опрокинула, была густой и вязкой, темно алой, чем-то похожей на гранатовый соус, который дедушка так любит добавлять к мясным блюдам. Кажется, он называется «нар шараб». При других обстоятельствах я бы даже сделала пару кадров этого живописного, как мне показалось, узора. Но сейчас…
Сейчас было совсем не до этого. Нестерпимо хотелось оказаться подальше от бесцеремонно любопытных глаз этого рафинированного общества, будто специально собравшегося в этом просторном зале, чтобы развлечься моим конфузом. Сейчас я бы всё отдала за возможность телепортироваться в тишину и покой своей уютной комнаты. Годами ведя по большей части обособленный образ жизни, я совсем не привыкла к столь неуёмному интересу посторонних к моей скромной персоне. Но сейчас, не зная, как поступить, вынуждена была стоять в эпицентре всего этого «непотребства», как сказал бы дедушка. Стоять и чувствовать себя актрисой из погорелого театра, в напрочь испорченном платье, и ловить косые взгляды одетых с иголочки завсегдатаев сего заведения.
Немного успокаивало лишь то, что умиротворённость на ухоженных лицах посетителей сменилась раздражением или бесцеремонным любопытством совсем ненадолго – лишь на несколько мгновений. Впрочем, даже они показались мне вечностью. Оглядев меня с головы до ног, большинство гостей потеряли интерес к неуклюжей нарушительнице их спокойствия. Большинство, но не все…
– Простите, – шокировано прошептала я стоявшему рядом официанту, краем глаза наблюдая, как по полу, промеж поблескивающих осколков хрустального бокала, растекались алые кляксы дорогого вина. – Я помогу убрать…
– Не стоит. Я всё сделаю сам. – учтиво ответил он.
– Простите, – снова взволновано пролепетала я. И снова застыла под пристальным взглядом мужчины средних лет.
«Кажется, ему уже за тридцать, – предположила я, – но не более сорока».
За столиком в центре зала, в кресле с удобной спинкой,