Я всматриваюсь в горизонт. Он на глазах становится безоблачным и хорошо различимым. Я всматриваюсь в него и замечаю странное видение: в мою сторону плывёт нечто, очень смахивающее на бумажные фотографии, которые я недавно распечатывала для выставки. Одна, две, три… Их стремительно становится больше. Они приближаются будто проносятся перед моими глазами в медленном вальсе. Когда они подлетают совсем близко – я могу их рассмотреть: с них на меня смотрят лица родных. Некоторые «картинки» кажутся мне «живыми». Они представляются мне короткими видеороликами и показывают кадры из фильма о прошлом моей семьи.
Наблюдать всё это настолько необычно, что мой разум пытается бунтовать. Хочется пошевелиться, или хотя бы моргнуть, чтобы остановить «воспроизведение», но я почему-то не в состоянии этого сделать. Сейчас я – сторонний наблюдатель, у которого нет возможности что-то изменить.
Поэтому стою без движения и вижу, как образы проплывают перед глазами и уносятся вдаль.
Вот перед глазами проносится «фото», на котором проявляется далёкий, почти забытый облик мамы. За ним парит «снимок» с нечётким образом отца, затем – с лицом деда… В следующем «кадре» я вижу себя. Мне почти семь. Я играю с котёнком, которого подарил папа. Вот мы всей семьёй за праздничным столом отмечаем Новый Год. А вот блондин играет с папой в шахматы. Кто это? Не помню…
Мне становится жаль, что тех счастливых дней не повторить. Сердце сжимается от дикой тоски. Чувствую, как слёзы холодят щёки.
– Не надо, – то ли шепчу, то ли мысленно прошу я.
Неожиданно «проекция» гаснет. Шумно выдыхаю скопившийся в лёгких воздух и чувствую, как разрывается нить странного притяжения между мной тем, кто всё ещё стоит напротив. Обретя долгожданную свободу, снова резко втягиваю носом воздух и оживаю окончательно.
Как только в голове моей прояснилось, перед глазами снова возник сквер, а в уши хлынул шум улицы. Фотокамеры перед моими глазами больше не наблюдалось – она теперь болталась на ремне у груди.
«Когда я успела её опустить?» – пыталась вспомнить я, но у меня так и не получилось.
Странный прохожий всё ещё был рядом, но больше не обращал на меня никакого внимания. Теперь он неуклюже покачивался, опираясь на массивную трость, нещадно скользившую по промёрзшей тротуарной плитке.
«Почему я раньше её не заметила? Странно…», – мысленно недоумевала я.
Блестящая посеребрённая помощница, с агрессивно выпирающим на рукоятке клювом орла, видимо, совсем промёрзла и продолжала упорно скользить то вперед, то в сторону, раскачивая и утягивая хозяина за собой. Мужчина опасно накренился и всем телом оперся на выставленную вперёд, мелко подрагивающую в колене, ногу.
Казалось, он вот-вот упадет. Я ринулась было на помощь, но вспышка недовольства в стальных глубинах его усталых глаз меня остановила. Застыв на месте, я безмолвно наблюдала за неуклюжими попытками прохожего устоять на ногах.
Спустя какое-то время он нащупал тростью участок тротуара