ёлки не было, и мой голос потонул в восклицаниях страждущих: – мне!.. – и руки уже совали нашему грузину мятые рублёвки.
– Не надо, генацвале, уберите деньги. Ёлки – бесплатно, от меня… Подарок, понимаешь?!
Сообщество одобрительно загудело, послышались восклицания: – Вот это душа… люблю!.. У грузин нам, русским, ещё учиться и учиться… Молодец… Ай, молодец!..
Тенгиз кому-то позвонил, прибежал техник со второй смены, потом появился всем нам знакомый прапорщик со своим знаменитым трёхлитровым, в драконах, китайским термосом, встреченный уже единогласным «Ура!»
Прапорщик приводил солдат-строителей на пристройку к корпусу, а поскольку наш техотдел имел самые непосредственные связи с отделом капитального строительства – играли в шахматы комната на комнату в обеденных перерывах, трое на трое с каждой стороны, и служивый заменял недостающих либо капитальщиков с одной стороны, либо технологов, с другой, для поддержания кворума – то веселье расцветилось недостающими до сей поры армейскими стилистическими красотами.
– Витька, а термос, случайно, не пустой?
– А на этот раз с чем, с компотом или чаем?
– Смотри, тут уж не до шахмат; соображаешь?
Прапорщик Виктор был человеком надёжным и по-свойски смышлёным. Участь всем знакомого термоса в его судьбе мне до поры была непонятна, пока я как-то не поинтересовался у коллег – а почему у нашего служивого говорок какой-то не совсем внятный, дефект речи, что ли? Ребята тогда расхохотались, а зам. начальника пояснил:
– Виктора на службу снаряжает жена, наливает ему чай или компот в термос, но по его просьбе не до конца, не под завязку; мол, столько не выпить за день. Тот доходит до части, в каптёрке у его коллеги стоят ящики с «фетяской», такое молдавское вино. Термос доливается бутылкой роскошного напитка под пробку, получается некое подобие глинтвейна, и потому на объекте наш прапорщик постоянно ходит розовый, весёлый и красивый, только чуть с прононсом напряжёнка. Но, когда отводит роту в часть, термос несёт уже пустым, очаровательнейшие ощущения проходят, и он опять становится строгим, но справедливым, как и положено по уставу.
Чача оказалась на вкус противней, чем ожидалось, но пилась легко, и с каждым тостом всё легче и легче. Перед дегустацией хозяин проверил напиток на крепость, отлил немного в чашку и запалил – горячительное взялось гореть без дыма и запаха, но с какой-то синевой. Пили небольшими стопками, закуска, как никогда, соответствовала статусу компании, и когда заявился ефрейтор, подмигнувший нашему прапорщику: мол, всё сделано, как надо, Тенгиз воскликнул очередной тост:
– Да войдёт радость в каждый ваш дом, генацвале, с теми ёлками, которые обещал; айда выбирать!
Осушив стопки и накинув кое-как верхнюю одежду, мы весёлой гурьбой выскочили из отдела. На стройплощадке в свете прожекторов тихо падал новогодний снег, не было ни души, и только к дальней строительной бытовке вела узкая цепочка следов.
Тяжёлый, с лёгким налётом ржавчины, амбарный