– наиболее автономная. В отличие от своих материнских систем, Культура содержит необходимые для имманентного эволюционного развития противоречия внутри самой себя и в своём автоморфизме, минимально нуждается во внешних вызовах и воздействиях. И все же её развитие детерминируется глубинными эпигенетическими факторами, не выводимыми из неё самой. Разворачивание этого тезиса – один из основных мотивов последующих рассуждений. Сейчас же, забегая вперёд, кратко сформулирую ряд особо важных положений.
Эволюционные изменения системных конфигураций культуры «изнутри» детерминируются скрытой динамикой эволюции мозга – звена, связующего биосистему с Культурой. Причем имманентность этой эволюции всё более умаляется и корректируется нарастающим встречным воздействием культурных факторов. Если на ранних этапах становления Культуры её эволюция в максимальной степени подчинялась динамике эволюции психофизиологической, то впоследствии, по мере отхода Культуры от своих природных оснований, эта подспудная психическая эволюция стала, по меньшей мере, существенно корректироваться культурно-историческими факторами и всё более от них зависеть. Выражается это в том, что подспудные тектонические процессы психической эволюции, не меняя своих инерционных психофизиологических механизмов, могут не только ускоряться или притормаживаться в тех или иных культурно-исторических контекстах, но и получают возможность многовариантного (альтернативного) воплощения. Эта многовариантность есть пространство свободы, в определённых границах присущее каждой локальной культурной системе.
Имманентные эволюционные процессы в культуре закономерным образом протекают в русле ГЭВ. Так, уплотнение эволюционного фронта – это не только сжатие географического пространства, «выделенного» для культурно-исторического эволюционирования, но и концентрация последнего на все более компактных грукппах/общностях: от больших социальных: этносов, наций, социальных, конфессиональных и т. п. малых группам и отдельным субъектам, являющих наивысший в общеэволюционном масштабе уровень субъектности. Такой субъект, в полном соответствии с эволюционной логикой, перерастает функцию элемента в социокультурной системе и сам становится системой, по меньшей мере, обретает некоторые её черты. Характерно, что уплотнение особенно наглядно проявляется в переходные эпохи, когда прорывы к новым конфигурациям происходят точечно и в режиме революций. Закономерным образом уплотнение уравновешивается возникновением новых больших социокультурных общностей, основанных на единстве цивилизационной идентичности, образа жизни и т. п. Но даже находясь на переднем крае эволюционного процесса, эти сообщества играют роль диалектической антитезы сжатию и «упаковке» эволюционного мейнстрима до масштаба ментальности отдельного субъекта.
О наращивании сложности, самости и дифференцированности можно даже не упоминать: их проявления очевидны.
Итак,