раз оговорюсь, что в этих кратких и схематических набросках я никоим образом не претендую на полное содержательное описание культурно-исторической эволюции. Моя задача сейчас – указать на особенности смыслогенетического подхода (да и то лишь на некоторые) и акцентировать присущие ему направления анализа. Темы этой «увертюры» подробнее будут развёрнуты в последней главе исследования. А ещё подробнее, начиная с рассмотрения мифоритуальной системы, – в следующих частях исследования.
Глава 2
Между природой и культурой
Чем лучше я узнаю людей, тем больше мне нравятся собаки
Всё испорченное на этом свете испорчено на достаточном основании
2.1. Больное животное
Не погружаясь подробно в сложную и деликатную тему антропогенеза как такового, обратимся к некоторым обстоятельствам межсистемного перехода от биосистемы к культуре и проанализируем, каким образом эти обстоятельства могут раскрыть изложенные в гл.1. общие механизмы и принципы переходных процессов.
Переход этот, в лучших традициях механистической дихотомичности, традиционно представляют как преодоление некоего рубежа, по одну сторону которого располагается природа, по другую – культура. И хотя игнорировать размытость этого рубежа уже давно невозможно (ведь даже возникновение языка и знаковой деятельности не имеет согласованной датировки), полубессознательно стремятся непременно его обнаружить и прочертить с максимальной ясностью. И это при том, что рассматриваемый переход у предков человека отрезок времени занял столь протяжённый, что возникают сомнения: позволительно ли вообще говорить о рубеже, а не о самостоятельном эволюционном состоянии? Между тем, для обозначения того, кто уже не животное, но ещё и не человек, пока имеется только зоологический термин – гоминиды. [74]
Разговор о проявлении макроэволюционных закономерностей в антропогенезе и культурогенезе хотелось бы начать с хлёсткого высказывания Ницше о том, что человек – это животное с испорченными инстинктами («не установившееся животное»). Эта мысль, давшая основание представлять человека то «голой обезьяной» (Д. Моррис), то «ошибкой эволюции» (А. Кестлер)[75], заложила основу концепции «патологичности» человеческого сознания как такового[76] и его корректировки в процессе исторического развития [см.: 75; 198; 199 и др.]. Если отбросить некоторое кокетство и игру в самоуничижение, эта точка зрения точно улавливает одну из важнейших закономерностей эволюционного процесса: становящиеся формы нового системного уровня «с точки зрения» режимов материнской системы всегда в той или иной мере патологичны[77]. Не случайно ещё Р. Вирхов в переходных формах животных усматривал патологические типы, а Э. Геккель понятие патологии распространил на все изменения органических форм