трудно. Это пугает Гиласа больше всего.
Должно быть, мальчик задремал. Разбудил его обеспокоенный ропот пленников – впереди земля.
В алом сиянии заката Гилас разглядел громадную черную гору, высоко вздымавшуюся над Морем и окутанную облаками. Верхушка почему-то плоская, будто какое-то божество снесло пик в припадке ярости. Внизу раскинулась гавань. Песок угольно-черный, по сторонам – изогнутые горные отроги. Бухта похожа на хищную пасть. Вот корабль проплыл между двух «челюстей». Кричат морские птицы, откуда-то доносится стук молотов. Даже пахнет здесь странно – как будто тухлыми яйцами.
Выгнув шею и уставившись на западный отрог, Гилас заметил на гребне дымящиеся костры. С противоположной стороны на крутом горном склоне возвышается массивная каменная стена, сплошь утыканная факелами – ни дать ни взять всевидящие очи. Наверное, крепость здешнего вождя. Из такого орлиного гнезда весь остров видно как на ладони. Здесь не спрячешься.
– Что это за место? – прохныкал все тот же мальчишка.
Лицо у мужчины с перебитым носом загорелое, но при виде берега он побелел как полотно.
– Талакрея. Нас отправят в шахты.
– Что такое шахты? – спросил Гилас.
Мужчина повернулся к нему, но тут надсмотрщик схватил мальчика за ворот и рывком поставил на ноги.
– Еще узнаешь. Тебе там до конца своих дней вкалывать.
Глава 2
– Что такое шахты? – снова спросил Гилас у мужчины с перебитым носом.
На этот раз он старался говорить потише.
Надсмотрщики беспощадно гнали пленников вперед. Вот они оказались на перекрестке. Две тропы ведут к горным отрогам-«челюстям», третья – вглубь острова, а четвертая обрывается у красно-рыжего холма, похожего на муравейник. Только вместо муравьев по склонам снуют полуголые рабы. Мужчины дробят ярко-зеленую руду, женщины и девочки промывают породу в стоках, маленькие мальчики перебирают камни. И все это под бдительным оком надсмотрщиков. А сверху рабы то входят, то выходят через зияющие в склоне дыры. Ни дать ни взять мухи, кружащие над раной.
– В шахтах добывают медь для бронзы, – пояснил мужчина с перебитым носом. – Сначала роют, пока не натыкаются на зеленую руду. Вырубают ее, дробят и жгут, чтобы медь вытекла наружу. А потом ее соединяют с оловом.
Мужчина кивнул на дымовую завесу над горным кряжем:
– Вот. Видишь печи? Кузнецы делают бронзу из меди и олова.
Гиласу стало не по себе. Он вырос в Ликонии. Тамошние крестьяне даже ячменное поле не вспахивают, пока не попросят прощения у Земли. А ведь от пахоты Ей никакого вреда: шрамы-борозды сходят быстро. А этот несчастный истерзанный холм изрубили сверху донизу. Такие раны не заживают.
Наконец пленников развязали. Надсмотрщик прошелся вдоль строя, разглядывая и оценивая каждого раба.
– Молотобоец, – буркнул он, и мужчину с перебитым носом увели. – Носильщик. Забойщик.
А когда дошел до Гиласа, даже раздумывать не стал.
– Паук.
Мальчишка