так редко говорю, но пусть это видео будет тебе моим признанием. Я очень, очень сильно тебя люблю и буду любить!»
Мария Федоровна нежно погладила верхнюю крышку «машины времени» и поставила запись на паузу. Изображение супруга с улыбкой замерло на экране телевизора, а женщина, вздохнув, принялась рассказывать мужу, как у неё идут дела…
Трактиръ
– Прошу, прошу вас Яков Михалыч, проходите! Ваш столик завсегда для вас зарезервирован, – улыбаясь своими кривыми зубами, произнес половой или как он любил, чтобы его звали Ванятка.
– А что Ванятка, сегодня народу так мало? – Яков Михайлович окинул взглядом полупустой зал. – Неужто деньги у купцов закончились?
– Неспокойные нынче времена, Яков Михалыч. Но вы не переживайте, чуть погодя будет и публика, и мамзели. Революция, революцией, а жись на месте не стоит!
– Это ты верно подметил, барышням в любое время замуж выходить надобно. У них енто в жизни самый важный поворот в судьбе. Хорошо ежели жених ещё при деньгах, да собой недурен. А то я видывал, как писаные красавицы с такими убогими под венец шли. Что не приведи Господь! – Яков Михайлович присел за стол и откинул рукой меню. – Ты мне вот что, Ванятка, принеси водочки как в прошлый раз. Чтобы холодненькая и не полмеры. Полный графин, будь добр. Я люблю чтобы у меня все было до краев. И денег, и барышень и питья с закуской.
– Как изволите, Яков Михалыч. Вам, я так понимаю анисовую? – Её родимую. Уж больно мне она по душе пришлась. И что важно, голова не болела на другой день. Эти как их там, эсеры лупили из винтовок, прямо под окном, а мне хоть бы хны. Раньше если лишнего приму, так возле банки с рассолом весь день сижу. И не дай Бог муха будет летать рядом. От любого шума зверею. А тут встал, то есть проснулся, от выстрелов в соседнем переулке, а голова на удивление чиста и не шумит.
– Это хлебное вино нам стал поставлять из Смоленска, Боголюбов Никита Палыч. Правда пока у него товару маловато, говорит мол, качество продукции несоизмеримо важнее количества.
– Это он верно подметил, этот Никита…
– Палыч, – подсказал Ванятка.
– Да-да, качеством славятся нынче немногие. Вот возьми мануфактуры, они в погоне за длинным рублем, стали делать не пойми что. Сукно сразу можно выбрасывать, нитки гнилые, один раз костюм надеть и всё! Совсем стыд потеряли!
Ванятка подал знак и другой половой на большом серебряном подносе принес хрустальный графин анисовой водки, вместе с парой холодных закусок.
– Прошу вас, грибочки соленые. Мы у Марфы Петровны их закупаем, белые как вы любите, – Ванятка налил Якову Михалычу в граненую рюмку чистой как слеза «родниковой воды».
Яков Михалыч перекрестился сам, потом перекрестил стакан: «Ну, что Бог послал!» И залпом его осушил.
– Хороша, чертовка! А где огурцы?
– А вот они, пожалте! Как вы любите, один в один! Отбирал лично, чтобы хрустели!
– Ежели соленый огурец не хрустит, грош цена этому заведению, –