гудки. Положил трубку, подошёл к окну. Хотелось выговориться. Телевизор повторял иностранные слова, иногда вставляя «кризис» и «деньги». Это уж точно – кризис. Даже родные дочери говорить не хотят. Не говоря уже о соседке. Вот тебе и жизнь…
Взял в руки маленький мобильный телефон и посмотрел на экран. Подумал немного, протёр его и положил обратно. Не надо, не стоит. Опять будет раздражённо дребезжать в ухе и отчитывать за что-нибудь. Днём Света всегда занята. Она теперь квартирный агент. Слово это не помню… Может, Алёне на мобильный набрать? Представил мужа, который с раздражением смотрит на неё, и передумал. Поднял глаза на стену. Там фотография с Лидой в пятьдесят первом, в Смоленске. На стройке познакомились. Потом в Москву на Судостроительный по комсомольской путёвке приехали. Она в гальванику пошла. Зря. Долго не выдержала. Заболела. Так до смерти и не вылечилась.
Молча снял фотографию, протёр указательным пальцем рамку. Запылилась. Хотел повесить обратно, но передумал. Положил на диван. Сердце защемило, в горле застрял комок. По телевизору рассказывали о закрытии зоопарка. Животные постепенно начали умирать, и теперь остались одни птицы. Их раздали сердобольным гражданам на попечение. А на месте зоопарка что будет? В Голландии собрали детей, чтобы им показать, как убивают жирафа и льва. Кормить, говорят, нечем. А так хоть урок проведут по живой природе. Тоже польза. Может, я сошёл с ума? Жирафа за что? Он же листья ест! С горя выключил ящик и бросил пульт на диван.
Открыл балкон и достал стремянку. Поставил её под люстрой и вышел на лестничную клетку, чтобы отключить электричество. Дома аккуратно отсоединил люстру от проводов и замотал голые концы изолентой. Везде должен быть порядок! Постояв немного посреди комнаты, решил вынести люстру на балкон. Там же достал старые лыжи и размотал верёвку, ещё с завода, прочная. Лыжи прислонил к шкафу, рядом поставил палки. Потом вышел с балкона и плотно закрыл дверь. Стремянка стояла неровно. Поправил и медленно забрался наверх. Крюк в потолке был большой, так что верёвка прошла легко. Сложил её вдвое и завязал морским узлом. Потом сделал большую петлю без узла и просунул туда голову. Стремянка, как живая, заскрипела. А в голове вопрос: «Почему не страшно? Почему?»
Обвёл комнату взглядом. Голова вдруг закружилась, всё поплыло по кругу. Руки сами схватились за край стремянки, но от падения это не спасло. Она с грохотом упала, а я повис. Боли не было, просто дыхание комом в горле стало и в глазах потемнело.
Как же так? Почему я очнулся? Лежу на полу. Вокруг тихо. Попытался сесть, но в голове всё кружится и шея болит так, как будто по ней прошлись ножовкой. Провёл рукой. Нащупал край верёвки. Сразу всё вспомнилось. На потолке осталась втора часть. Порвалась, значит. Плохо. Но голова стала работать яснее. Я снял с шеи остатки петли и вышел в коридор. Надел куртку, взял ключи и деньги. Лифт долго вёз до первого этажа, но я считал только удары сердца. Двадцать два. Медленно как-то. Странно, сердце не торопится. У подъезда