в сущности, был прав.
– Я хочу видеть госпожу гадалку сегодня, – холодно сказала пожилая мадам племяннику. – И, Колин, в кофе недостаточно сахара, – выгнула она тонкую подведённую бровь.
– Вы ведь просили чёрный кофе, – заалел мужчина щеками.
– Разве? – издевательски уточнила тетушка.
– Схожу за сахаром, – вымучил улыбку блондин и с такой же идеальной, как у тётки спиной, направился к лестнице.
«Не просто состоятельна, а баснословно богата!» – убедилась я в своих подозрениях.
– Подхалим и лицемер, – поджала она губы. – И что самое печальное, неумный и высокомерный.
– Наследник? – понятливо уточнила я.
– Наследник? Нет, конечно. Чужая кровь – седьмая вода на киселе со стороны покойного мужа. Такого же сладкоголосого повесы и транжиры, как и сам Колин, – задумчиво ответила женщина. – Но мечтает им стать, – она допила кофе, поставила пустую чашку на барабан, едва заметно улыбнулась и спросила: – Так по какому вы делу к госпоже Люсинде?
Я посмотрела на чемодан, на пожилую даму, потом снова на чемодан. То, что сейчас аристократка была в хорошем расположении духа, вовсе не означает, что она не вздумает уйти из салона, когда я стану ей отвечать. Скажу что-нибудь оскорбительное для её дворянских ушей, и прощай, клиентка. Поэтому я приставила тяжёлый багаж к стене, поправила юбку и сказала:
– Мне, пожалуй, действительно стоит поискать гостиницу. Отойду ненадолго, – а потом ляпнула, – посторожите чемодан.
Вряд ли ей придет в голову украсть мой саквояж. А бабушка, увидев вещи, только обрадуется, что я благополучно добралась до столицы, и поставит багаж в мою спальню.
Пока мадам собиралась с мыслями, чтобы выразить достойный нахалки ответ – от негодования она затряслась, вызывая у меня разумные опасения о её здоровье, я уже была этажом ниже. Удивительно, но сверху вместо гневных окриков послышался задорный весёлый смех.
Южный вокзал Бриджа. Немногим ранее
Мистер Харрис, слишком довольный для человека, который только что получил заслуженную оплеуху, любовался стремительно удаляющейся девушкой. Ошеломлённый, он не сразу понял, что произошло, и замешкался, но успел подать особисту знак проследить за мисс. Обычно он действовал на противоположный пол магнетически – дамы, даже благородного происхождения, прощали ему вольное обращение и, зачем скромничать, вешались на шею. Разве что однажды, в далёкой юности, когда он вполне вежливо пытался объяснить приезжей абитуриентке, что та сейчас ворвётся в мужской туалет, он неожиданно получил маленьким кулачком в глаз.
К тому моменту его репутация была настолько чиста, что ей не помешало бы хоть одно самое маленькое пятнышко. Отец давно говорил, если у друзей не будет ни одного повода посмеяться над ним, то и достаточной близости между ними не будет. Только подтрунивая друг над другом, можно сохранить присущую юности лёгкость в отношениях. Поэтому тогда он только обрадовался конфузу и позже, почувствовав, как уходит