почту придется заворачивать уже после строительного рынка, то есть вместо полуфинала.
Но однажды я ему на это не удержался и прямо ответил:
– Ты уж извини, Пахомыч, но не получается никак у меня сегодня ничего наблюдать и славить. На душе скверно.
– А чего так, с супружницей опять, поди, повздорили? А то шум у вас вчера какой-то подозрительный стоял и свет на кухне до самого допоздна не гас.
– Хуже, – понимая, что с разговора не соскочить, – жалуюсь ему я. – Какая-то мерзкая скотина въехала в мою ласточку и скрылась за углом. Прямо во дворе, представляешь. Вот даже на минуту оставить нигде уже транспорт нельзя стало. Ладно там минус бампер и капот, так ведь еще и набегаешься. Зла, в общем, не хватает. Хотя, если точнее, только зла как раз мне сейчас и хватает. А вот со временем и деньгами, наоборот, не густо.
– И это все? – искренне удивился он. Я-то уж грешным делом подумал, что умер или разболелся кто. Ох неправильно ты живешь, паря, не в унисон со вселенскими вибрациями. А вообще тебе следует к материальному благу проще относиться, в точности, как я. По принципу – «Бог дал – Бог взял» следует жить, тогда, может, и гармония какая в душе поселится. А с ней, глядишь, и любовь вместо злобы в сердце придет. Да ты лучше вон глянь, что за лепота вокруг, как правильно Господь все нам по своему уразумению сорганизовал. Век бы стоял так и любовался. Слышишь, как на сосне скворец горло дерет, шельмец, старается скворчихе показаться. Одно слово – природа. А ты тут со своим – «бампер, капот»… прости Господи.
Устыдился я тут даже слегка. Рассуждаю: «А ведь прав он в чем-то. Подумаешь – бампер разбитый, крыло помятое – пустяковина, право слово. Есть в нашей жизни по-настоящему важные, вечные вещи – такие, как красота там, любовь, природа опять-таки всякая. Хотя, если честно, без машины все равно как-то неуютно».
Потом еще у нас с ним разговор один состоялся занимательный. Обосновался я как-то одним летним вечером на лавочке под грибком. Сижу – потребляю культурно. Смотрю, как народ с работы возвращается. Ну и незаметно засиделся так до первой, потом до второй, а там и третьей… звезды. Вот уже с реки потянуло сыростью, мошкара стаями закружилась, неуютно стало. И только-только собрался было уходить, как слышу знакомый густой кашель, а за ним уж и очертания Пахомыча подтянулись.
– А я, – говорит, – целый час за тобой наблюдаю. Любопытно мне стало, по какому-такому поводу у тебя тут застолье образовалось.
«А, ерунда», – говорю, – супруга сегодня меня покинула. С лучшим другом ушла в ночь – волчица. Так что у меня, можно сказать, в определенном смысле двойной праздник, вот и отмечаю потихоньку. Присоединяйся – угощаю, – кивнул я ему на стоящую рядом поллитровку. Слово за слово, завязалась у нас с ним тогда беседа.
– Вот ты это правильно сказал сейчас – ерунда все это, суета сует одна. Ух, ядреная, – сладострастно крякнул он, занюхивая сто грамм «Озер» кусочком круто посоленного черного сухаря. – Проще надо ко всему относиться – «Бог дал –