отклонилась в сторону, схватила убийцу за руку и вывернула её так, что баба запищала да выронила нож.
Тут уже и остальные не выдержали. Навалились гурьбой.
Поначалу, Рогнеда легко уворачивалась от их неумелых ударов и в ответ кулаками не махала. Но когда одна из баб ногтями процарапала борозды на щеке северянки, Рогнеда не выдержала и с размаху угодила кулаком прямо ей в глаз.
Баба заверещала, схватилась за лицо. Остальные с новой силой стали бросаться на Рогнеду, пиная её, дёргая за косу.
Как бы ни была искусна в боях с отцом северянка, всё же силы были не равны, и вскоре бабы повалили её на пол.
Тут в ход пошло всё, что попадалось им под руки – кто-то даже ударил Рогнеду кочергой по рёбрам.
Северянка продолжала отбиваться, пыталась встать на ноги. Один глаз у неё заплыл, из рассечённой губы текла кровь, но Рогнеда упрямо извивалась, то и дело вцепляясь ногтями в бабские косынки и лица.
На полу блеснул охотничий нож.
Позволив лишний раз ударить себя, Рогнеда извернулась и схватилась прямо за кривоватое лезвие.
Ладонь обожгло болью, но северянка упрямо перехватила нож за рукоять и резко выставила его перед собой.
Бабы шарахнулись от окровавленного лезвия.
Рогнеда, пошатываясь, встала. Та, кому принадлежал нож, шагнула к северянке, и Рогнеда быстрым рывком схватила её, прижимая лезвие к шее.
Баба захрипела, беспомощно смотря на своих соучастниц.
«Открывайте!» – Рогнеда резко кивнула в сторону двери.
Бабы не пошевелились.
Тогда северянка прижала лезвие посильнее, и по шее её заложницы поползла тонкая струйка крови.
– Да откройте вы эту проклятую дверь! – заверещала баба, зажмуриваясь.
Её послушались.
Одна кинулась к двери, стукнула пять раз, и та отворилась. За ней показался конопатый мальчишка.
– Убили? – с широкой улыбкой спросил он, но увидев то, что творилось в избе, подавился собственным смехом.
Рогнеда вместе с пленницей медленно двинулась к выходу.
Только выйдя на порог, она убрала нож и изо всех сил толкнула бабу обратно к избе.
Не став дожидаться расправы, северянка бросила нож и со всех ног побежала прочь.
К ночи эту историю в деревне не знал только ленивый.
Ивар ворвался к отцу в хозяйскую комнату и даже не потрудился затворить дверь.
– Что ты будешь делать? Их судить надо! Они же её убили бы!
– Но ведь не убили, – спокойно ответил староста, отпивая глоток своей кислой браги.
– Ты что, так оставишь?
– Бабские разборки не моего ума дело. Пусть мужья и отцы разбираются.
– Это были не разборки! – заорал Ивар. – Они спланировали всё, как зверя в ловушку заманили и хотели убить!
– Ивар, поди прочь, – махнул староста. – Проверь, всё ли готово к завтрашней ночи.
– И ты что, хочешь, чтоб Локка с Рогнедой в круг из костров сели после такого? Чтоб убийцы вокруг них Песнь пели?
Староста с жалостью глянул на сына, будто тот был несмышлёным младенцем.
– Не