из воздуха Бурелом, всем своим видом показывая, что это он просто так тут присел, просто отдохнуть слегка. Даже лицо свое собачье отвернул в другую сторону, только уши предательски вывернулись в сторону стола, поглощая песни здоровой пищи.
Да, еда была не с барского стола, но рыба, мясо и сыр присутствовали в различных вариациях. Квас и хлеб придавали столу законченный вид. Поблагодарив богов за угощение, мы принялись за трапезу. Может быть, потому что уже давно не ел в спокойных условиях, но настроение категорически повышалось. Охвен перестал хмуриться, Буренка прекратил нервно переступать с лапы на лапу, только козы продолжали бессмысленно жевать все на своем пути – ведь вся их жизнь состоит из еды. Или они едят, или, иногда, их едят.
– Да, жизнь-то налаживается, – отстранившись от стола, сказал Охвен.
– Угу, – ответил я. – Еще бы со стола кто убрал!
Бурелом с готовностью завилял хвостом.
– Не, ты конечно парень реальный, но вся твоя уборка – одно сплошное махание языком. А ты своим языком не только тарелки можешь чистить, но и свой зад, извините, вылизывать, – отмахнулся от него старик.
Собака, тоже изрядно перекусив вместе с нами, нисколько не обиделась, с хрустом потянулась и неторопливо затрусила к группе коз на инспекцию.
4
Лето набирало силу, дни следовали чередой: когда пасмурно и дождь, когда солнце и жара. Я наслаждался свободой. Правда, теперь в мои ежедневные занятия входили и упражнения с мечом, щитом, копьем, луком, ножом, другой самой разнообразной военной амуницией, а, частенько, и без всего. Охвен предлагал мне выполнять самые разнообразные упражнения. Я иногда просто диву давался, насколько занятные вещи он придумывал с заурядными предметами. Никаких упреков он не делал. Просто говорил:
– Немного неточно. Если хочешь – можешь повторить. Но всегда думай над тем, что ты делаешь. Вот когда без раздумий ты находишь правильное решение – значит, в бою тебе не надо будет отвлекаться на такие мелочи, сосредоточив все свое внимание на враге. Вот тогда все будет правильно.
И я повторял, увлекаясь, пока не слышал:
– Теперь идеально. Главное – не забудь движения свои и ощущения от них.
Мне очень нравилось, что Охвен никогда не смеялся над моей неуклюжестью. К тому же зрителей вокруг не имелось, поэтому я не стеснялся. Козы и пес – не в счет. Бурелом иногда подбегал ко мне и, думая, что я с ним играю, начинал бесноваться: носиться вокруг меня с блаженно-бессмысленным видом, игриво рычать и вставать на задние лапы. Потом, внезапно осознавая, что это вроде как-то несолидно для такого серьезного кобеля, чихал и трусил свирепо глядеть на бестолково опустивших уши коз.
Я продолжал навещать родную деревню. Но теперь, по рекомендации моего наставника, я старался проделывать весь путь бегом. Навещая родителей и сдавая свою поклажу, я еле переводил дыхание. Мама меня за это критиковала, а отец только усмехался. Зато обратно бежать было не в пример легче. Конечно, я брал с собой продукты и квас,