десять? – возмутился Кузьмич. – Зеркало одиннадцать рублей стоит.
– Штурман, добавь рубль в пенсионный фонд Кузьмича.
Желтый автомобиль выехал из поселка и затрясся на асфальтированном шоссе, ведущем в гору. Выбоины чередовались со вздутиями в асфальте. «Москвич» трясло, словно больного в приступе эпилепсии.
– Прекрасная трасса для ралли Париж – Дакар! – воскликнул Анатолийский. – До финиша доедут единицы.
– Дальше, однахо, будет похуже, – сказал Аюров.
– Кузьмич, вы слышали? Сейчас у вас отвалится второе зеркало, а заодно и глушитель с бампером.
– Это у иностранных финтифлюшек отвалится. «Москвич» – машина крепкая. Нашенская.
После пологого подъема дорога пошла на спуск. Кочек стало больше. Автомобиль петлял по шоссе, словно заяц. Меркурий и Цырендаши болтались в салоне, как сосиски в кипящей кастрюле. Асфальт закончился внизу, и «Москвич» плюхнулась на грунтовое покрытие. За автомобилем потянулся шлейф пыли. Через пару километров показалось село Цокто-Хангил.
– Здесь у меня племянник двоюродного брата живет, – сказал Аюров. – Надо, однахо, навестить.
– Ну уж нет. В плане фольклорно-географической экспедиции племянник двоюродного брата не значится. Только вперед!
«Москвич» медленно протащился через длинное бурятское село и опять набрал крейсерскую скорость – 50 километров в час. Грунтовая дорога прорезала широкую степь. Слева появилось большое озеро, дальний берег которого окаймляли невысокие скалы.
– Озеро Ножий, – пояснил Цырендаши. – Я вам рассказывал, что на берегу этого степного водоема обнаружена древняя стоянка.
– Помню. Там еще есть древняя мастерская, где изготавливали глиняную посуду, а на горе плиточные могилы. Кстати, а не из-за ножей, извлечённых из могил, так назвали озеро? – поинтересовался Меркурий.
– Нет, берег усеян камнями, похожими на лезвия ножей, отсюда и название.
– Интересное место. Не сомневаюсь, что монгольские нукеры поили здесь коней.
Проехали озеро. Унылый пейзаж степи, ещё не ожившей после суровой зимы, располагал к сонливости. Среди бледно-коричневого покрова равнины белел смёрзшийся снег в низинках. Вблизи небольшого соленого озера высокими пучками раскинулся чиевник, придающий неповторимый облик степного ландшафта. Цырендаши задремал на заднем сиденье, подложив под голову портфель, Кузьмич тёр глаза кулаком. Один Анатолийский зорко смотрел по сторонам, словно сокол, высматривающий добычу.
Четыреста двенадцатый перевалил пологую сопку и Меркурий увидел серебристую ленту реки. Ледяной панцирь реки охватывал несколько плоских островков с оголенным кустарником.
– Онон, – оживился Кузьмич.
– Седой Онон! – торжественно произнес Анатолийский. – Великая река, оберегающая величайшую тайну на Земле.
– Ох, какие тут ленки и таймени водятся! – с умилением вспомнил пенсионер.
Цырендаши заворочался и сонно попросил свернуть к скалам.
Кузьмич осторожно съехал в пологий