Да, так много лучше. И все же чересчур простенько. Джейн отыскала шляпку, украшенную лентами в цвет полосок на платье, – картина слегка оживилась.
– Подай-ка шкатулку с драгоценностями. Я надену коралловые бусы.
Кораллы изумительно шли к цвету ее волос – отражение в зеркале радовало Джорджию все больше. Она надела еще коралловые серьги и перстень.
– Ну вот, – сказала она, вставая, – в таком виде я вполне готова возрадоваться счастью сестрицы.
– Ох, не стоило бы язвить, миледи! Ребенок – это всего-навсего ребенок.
– Расскажи это Анне Болейн.
– Кому, миледи?
– Второй супруге Генриха Восьмого.
– А-а-а, вот вы о ком. Но при чем тут…
– Она разрешилась здоровым младенцем, но это была девочка. Если бы Елизавета родилась мальчиком, Анна никогда не окончила бы свои дни на плахе.
– Но разве она не была осуждена справедливо, миледи?
– Возможно, да, но, возможно, и нет. Будь она матерью королевского сына и наследника, потребовались бы куда более весомые доказательства ее вины.
«А если бы у меня был сын, то жизнь моя не была бы теперь так печальна…» – вздохнув, подумала она.
Пусть Уинни не удалось родить сына, однако ее дитя появилось на свет спустя десять месяцев после венчания, так что сынок не заставит себя долго ждать. И никто не станет придирчиво следить, не округляется ли ее талия, и никто не будет настаивать, чтобы она обратилась к доктору, а ей, Джорджии, приходилось все это терпеть!
И ей пришлось повиноваться матери и обратиться к врачу, который заверил ее, что она вполне здоровая молодая женщина. Однако уверения его ничему не помогли… Тогда она сама предложила Дикону сходить к доктору, но муж лишь поднял ее на смех: «Да все со мной в полном порядке, любовь моя, ты и сама убеждаешься в этом всякий раз, как я навещаю тебя в спальне. Выбрось глупости из головы. Мы еще так молоды, детки появятся в свое время».
Но это время так и не настало. И вот она здесь…
Тут возвратилась сестра, и Джорджия отправилась восхищаться доказательством безусловной победы Уинни над ней. Правда, она почти ничего не рассмотрела. Крошечное существо почивало в золоченой, изукрашенной бантами колыбельке, а кружевной чепчик скрывал маленькое личико почти до самого подбородка. Джорджия подумала, что дитя наверняка страдает от жары, но ей пришлось исправно агукать и проделывать прочие приличествующие случаю глупости, тщательно скрывая зависть.
Разбередив таким образом свои раны, она возвратилась к себе в комнату. А что, если в ее бездетности виновата она сама? Что, если она бесплодна? Что, если доктор просто-напросто ошибся?
Что, если в новом замужестве она так и не сможет родить?
Дикон никогда не упрекал ее, но мужчины всегда хотят иметь наследника, особенно обладатели титулов и состояний. Джорджии вовсе не улыбалось остаться вторично бездетной вдовой, которую в любой момент могут лишить состояния.
Будучи замужем, она одно время полагала, что Дикон недостаточно часто навещает ее в постели,