заказу. Такие барчуки всегда предпочитают что-нибудь эксклюзивное. Глаза узкие, хитрющие.
Шампанское было дорогое и стоило несколько сотен франков. Даже в шикарном ресторане такого наверняка не более пяти-шести бутылок. Жорж мгновенно оценил щедрость незнакомца. Отказаться от угощения значило обидеть такого уважаемого человека.
– Мы не возражаем, – радостно откликнулся Чернопятов. – Милости просим к нашему столу.
Мужчина тяжело поднялся.
– Позвольте представиться... Михаил Архипович, – картинно произнес новый знакомый. – Можно и Михаил!
– Георгий Сергеевич, – подумав, Чернопятов добавил: – Можно просто Жорж.
– А меня можно просто Мишаня... Ха-ха-ха! Барышня-то по-русски не говорит? – серьезно осведомился новый знакомый, уверенно откупоривая шампанское. На подбежавшего официанта лишь устало махнул рукой – дескать, чего суетишься, не без рук, сам справлюсь. – Или, может быть, понимает?
– Единственное слово, которое она знает, это «минет», – серьезно заверил его Чернопятов.
Мужчины рассмеялись. Пробка выстрелила в потолок, и пена пролилась на белую скатерть.
– А вы, оказывается, уважаемый Жорж, шутник, – одобрительно произнес Михаил Архипович. – Люблю таких, – умело разлил он шампанское в бокалы. – Я сам такой. Хочешь, шутку одну скажу? – легко перешел он на «ты».
Жорж Чернопятов улыбнулся. Молодой человек нравился ему все больше. Типичный представитель плебейского племени – дед крепостной, отец мастеровой, а сам уже миллионщик!
– Хочу, – весело согласился он.
– А куда ты камушки дел? Ха-ха-ха! – заразительно расхохотался новый знакомый. – Ну, как, хороша шутка?
Улыбка скомкалась, превратившись в гримасу.
– О каких камушках вы говорите?
– Ваше здоровье, – поднял бокал шампанского «миллионщик», глядя на мадемуазель. Выпив бокал в два глотка, он громко крякнул: – А хорошо! Будто газированная водичка в животе урчит. Я такую в Ессентуках пивал. Тоже сладка была. Каждый день по три литра проглатывал. Так о чем я пошутил? Ах да, о камушках! – хлопнул он себя ладонью по лбу. – Ты, видно, запамятовал. А про те самые, что ты из банка-то в саквояже унес. Небольшой такой саквояжик, из черной кожи. А знаешь, Жорж, я сам частенько на память жалуюсь, когда пьян бываю. Но ты, кажись, и не пил тогда, как-никак на рабочем месте сидел. А потом, ведь у вас с Вольдемаром договор был, а этот человек не любит, когда его обманывают.
– Послушайте! – нервно взвизгнул Георгий Чернопятов, вскочив со своего места.
Тарелки на столе предупреждающе звякнули.
– А ты сядь, милок, сядь, – примирительно протянул незнакомец, колюче прищурив и без того крохотные глаза. – А то на нас люди начинают оглядываться. Еще, не дай бог, полицию вызовут, а уж она-то тебя быстро упечет. Сейчас того молодца, что камушки из банка умыкнул, по всей Европе ищут. А ты хитер, – замахал он указательным пальцем. – О, как ловко прикинулся! И не