ничего не знаешь? – спросила я тихонько у Аньки. – Лера – эээ… Она… Она тебе говорила? Что…
– Что?
– Ну-у… Да нет. Ничего, – я передумала спрашивать.
Я иду по Малому проспекту и меня осеняет. Я вспоминаю труп Леры в комнате у нигеров. Ведь у меня был такой чудесный шанс – распотрошить мертвую Леру и понять – кукла она или нет.
– Вот идиотка, – говорю я сама себе…
…звуки сабвуферов без устали отбивают огромный человеческий бифштекс на одной из дискотек Купчино. И мы трясемся в этом месиве. Я все смотрю на Леру. Иногда у меня даже вылетает из головы цель моего пребывания. Конечно, в тайных лабораториях уже чего только нет, но, чтобы так. Хотя, в чем-то она права. Мои мозгу точно у шефа в сейфе лежат.
Лера отходит к барной стойке за коктейлем. Нет. Она живая. Зачем кукле коктейли? К ней подходит высокий тип, похожий на Пьера Ришара. Они вместе идут к столику.
– Кто это? – спрашиваю я у Мишки.
– Это? А, это компаньон Леры. Лоер. Они над проектом работают вместе. Саша Лоер. Это он гранты пробивает.
– А-а, – говорю я и направляюсь к столику.
Едва я подхожу, Лоер случайно смахивает со стола на колени Лере бокал с коктейлем. Просто совпадение. Руками он махать любимтель.
– Ой! Лерочка! Прости!
– Твою мать! – Лера вскакивает и роняет сумку на пол, из нее выпадает пистолет. Ган. Пушка. Ствол.
Крутясь, он катится по стеклянному танцполу и останавливается около лаковых туфлей танцующего мальчика.
Грохот выстрела перекрывает звук музыки.
Небольшая драка, в которой побеждают Лоер и Мишка. Ствол возвращается к хозяйке.
– Бежим! – кричит Анечка.
И мы все быстро смываемся, рассекая волны перепуганных криков.
Розовый «Хаммер» несется пулей сквозь метельную темноту ночи. Внезапно мне становится плохо.
Я прикрываю глаза и прижимаю лбом к холодному стеклу «Хаммера». Мимо проносятся ночные дома, деревья, обвитые светящимися гирляндами и расцвеченные неоном витрины.
Сквозь дрему я слышу:
– Египтяне знали правду жизни. Все в мире навоз, а что не навоз, то бред. Это мудро – поклоняться навозу. Поэтому символ богатства – навозный жук. В сущности, все, что есть – это навоз. Недаром же слово «кал» и «Кали» однокоренные. Кал, окалина… Вся жизнь – это кал или окалина богини Кали. Бог сидит на корточках и высирает мироздание.
– Фу! – это голос Леры.
– Если задуматься, – возражает ему Анечка. – то навозный шар – это эссенция солнечной энергии последовательно переработанной сначала растениями, а затем коровами. Скарабей собирает конечный результат солнечной энергии.
– Разница в том, что те, кто смотрит на солнце, – проворковал Лоер, – не замечают, как под их ногами собирают навозные шарики те, кто не витает в облаках. Так что, все как всегда – пока народ поклоняется солнцу, мы скатываем шарики. Да, Лера?
– А, точно! – смеется Мишка. – К деньгам почему-то говно снится. Всегда. Вот почему. Я один раз провалился в унитаз с фекалиями,